Несчастный школьный учитель был обречен. Он прожил достойную жизнь, не совершил ничего дурного. Но в его психике назревал надлом. Примерно через пятьдесят два часа он должен был войти в класс, вытащить из спортивной сумки автомат и открыть огонь. В итоге - 48 убитых и неопределенное число раненых. Последние восемнадцать часов его жизни никакая сила уже не сможет предотвратить трагедию.
Сол не сомневался в достоверности этой информации. Но он не мог смириться с неотвратимостью приговора. Неужели нельзя ничего изменить? Сол представил, как он знакомится с учителем, пытается объяснить ему что-то, советует пойти к психиатру... Провал, провал, провал, вот просматривается вариант... если связаться с ним сегодня, как можно раньше... Дьявольщина! Это только активизирует процесс, учитель задумается и уже завтра возьмет автомат.
Сол понял, что от обдумывания вариантов он страшно устает. Основной поток событий давался ему намного легче. Но отступать не хотелось. Да, кстати, откуда у такого спокойного семейного человека автомат?
Прошлое тоже поддавалось зондированию. Лет шесть назад какой-то фильм-триллер просто потряс беднягу учителя. Он купил автомат на всякий случай, для защиты своей семьи. Не исключено, подобная впечатлительность была первым признаком постепенно созревающего недуга.
"Нет, - подумал Сол, - наверное, не стоит мне голову ломать. Пророки этот случай разобрали, исследовали и нашли его безнадежным."
Сол решил разобраться с двумя своими предыдущими жертвами. Итак, что мог натворить Рамон Агирре?
Увиденное заставило содрогнуться. Симпатичный страховой агент обладал незаурядным талантом политического деятеля. Он создал и уже восемь месяцев возглавлял партию, стремящуюся объединить Латинскую Америку в единое государство. Абсолютно бредовая идея, но, подобно многим бредовым идеям, очень смертоносная. Десятки и сотни тысяч людей в разных странах должны были пойти за Агирре, создать отряды лесных и городских партизан, кое-где добиться успеха на выборах. Они спровоцировали войну Боливии и Чили, что должно было погрузить в бездну войны весь континент. А из войны, по замыслу объединителей, Латинская Америка должна была выйти обновленной...
Досматривать этот пропитанный кровью и копотью кошмар не хотелось. Агирре был мертв. Без его способностей, без связанного с ним вероятностного потока осиротевшие единомышленники стали простыми безобидными чудаками, коротающими время за составлением грандиозных проектов.
"Теперь мне не понятно, почему я не хотел его убивать, - подумал Сол, - миллионов восемь-десять могло погибнуть от войн и голода. А чем виноват непутевый художник?"
Художник не был политическим деятелем. Он оказался наркоманом. Что хуже всего - наркоманом-экспериментатором. Совершенно случайно он должен был получить новый сильнодействующий наркотик из простейших ингредиентов. Все необходимое для изготовления свободно продавалось в любом супермаркете. Такой расклад химических элементов мог выпасть только один раз в вечность, он выпал художнику и должен был выпадать именно ему при любом развитии событий. Только в самом ближайшем будущем наркотик должен был унести тысячи и десятки тысяч жизней, а дальше... Дальше Сол не заглядывал. Нелепая смерть художника навсегда похоронила в бездне вероятностного океана зловещую формулу.
Сол с облегчением вздохнул. Он убил двоих, но он ни в чем не виноват. Его рукой двигало само провидение, а две смерти спасли миллионы жизней.
И тут его осенило. Он обрел дар пророка, безусловно. Пока не ясно как. Но главное: он пророк, а пророки не убивают сами, они только выдают рекомендации.
Сол кинулся к дверям, сообщить опекунам о своем прозрении. И остановился. Какую рекомендацию он им даст? Наверное, надо указать другого ликвидатора?
Попытка зондирования ничего не дала. Либо Сол был слишком слабым пророком, либо не умел грамотно эксплуатировать свои возможности. Что же делать дальше?
Он решил подумать еще. Налицо был явный диссонанс. Две его первые жертвы оказались злодеями планетарного масштаба, за ними маячили настоящие Гималаи трупов. А учитель... 48 убитых - это безусловно, трагедия. Но масштаб другой. То-то в первых двух случаях вероятностные нити натянуты как... ну, допустим, как струны. В случае с учителем они "болтаются" что ли. Надо искать другой путь.
Обходной путь нашелся. Решение было жестокое, почти не уступающее по жестокости убийству, но, все-таки, само убийство исключалось.
Сол выскочил из комнаты.
- Ха, Аллен!
Опекуны вышли из своих комнат. Аллен заспанный, Ха с книжкой в руке. Вид у обоих был крайне недовольный. Похоже, они ожидали от Сола очередных речей о его нежелании убивать.
- У меня есть важное заявление!
- И давно ты работаешь Государственным Секретарем? - ехидно спросил Аллен.
- Бери выше, - небрежно ответил Сол, - я теперь работаю Господом Богом... нет, секретарем Бога по делам невинно убиенных.
- Свихнулся, что ли? - со странной интонацией спросил Ха.
- Да, - радостно подтвердил Сол.
- Рассказывай!
- И расскажу! Самое важное - учителя не надо убивать...
На лицах Ха и Аллена появилось разочарование. Они переглянулись, словно сказав друг другу взглядами: "Опять он за старое. А мы-то думали..."
- Вы сначала выслушайте, - Сол обнаружил, что голос обрел металлическую твердость. - Его просто незачем убивать. Я проработал много вариантов и нашел подходящий. Тоже не мед, это лучшее среди плохого. Завтра, в то же время, на которое мы планировали убийство, Аллен подойдет, перехватит учителя до посадки в машину и жестоко изобьет его. Множество переломов, ушибов и прочих болячек. Ха будет ждать в машине и оторвется от любой погони. Учитель попадет в больницу, и приступ безумия начнется там. Придя в себя от побоев, он попытается напасть на медсестру, но даже не сумеет ее ранить. Выйти из буйного состояния он уже не сможет и двадцать четыре года, до самой смерти, проведет в специальной клинике.
Опекуны помолчали. Наконец Аллен осторожно спросил:
- Ты уверен в своих словах? Это не пустая отговорка?
- Уверен. Я теперь считаю себя пророком.
- Как ты можешь это доказать?
- Откуда бы я знал, что учитель должен убить 48 детей, страховой агент разжечь объединительно-истребительную войну в Латинской Америке, а художник - засыпать Штаты дешевой отравой? Вы же мне ничего не говорили!
- А если это рассказал тебе демон-холодильник?
- Чего у меня нет, так это актерского дарования. Я не сумел бы притворяться больше пяти минут после освобождения.
- Лжец, ты играл роль Яниса два года. И хорошо играл! - сказал Аллен, но на лице оборотня, в дополнение к шутливым интонациям, сияла улыбка. - А вот у тебя, Ха есть не более пяти минут, чтобы слетать за шампанским. У нас сегодня День Рождения.
