- Ты, Лаусон, придурок, - наконец не выдержал Гарри. - У меня твои навязчивые идеи вот уже где стоят.
Док побагровел. Куда девалось его обычное спокойствие? От трепанации черепа Бронсона спасло только то, что автомобиль наверняка бы свалился в кювет, окажись его водитель в бессознательном состоянии.
- Нет, это ты придурок! - заорал Лаусон. - Тупая, самодовольная скотина! Ты хоть знаешь, во что вляпался?! Это дыхание Зверя. Ты не боишься, что он войдет в тебя? Не боишься?
Гарри повернул на Десятую авеню. Время от времени он проезжал мимо машин, сбившихся в кучу, словно стадо баранов. То и дело на пути попадались искореженные автомобили. Полиция, "скорые". Кровь на мокром асфальте. Когда Гарри подъехал к "верхней" части города, завеса дождя стала плотнее.
Мост казался подвешенным в воздухе. Дождевые струи удерживали его, словно тонкие стальные нити. Черный, едва освещенный, полупустой, он внушал ужас. Выехав на него, Бронсон увидел человека. Резкий порыв ветра, короткий крик - и человек навсегда изчез в небытии.
Аллигатор со всей силы вдавил педаль газа и через секунду был уже на другой стороне.
По дороге в Нью-Джерси они вновь встретили смерть.
На сей раз она устроила привал в перевернутом грузовике. Мертвый водитель свисал из искореженной кабины...
Еще немного - и Гарри не станет. Он превратится в шум дождя, завывание ветра, в быструю воду водосточных труб и медленную воду рек. Еще мгновение - и личность исчезнет. Исчезнет навсегда. Смерть уже где-то рядом, бродит окрест да скалится беззубым ртом. И нет перед ее лицом событий более или менее важных...
Бронсон притормозил у дома Лаусона. Молча открыв дверь автомобиля, док вышел и тут же исчез за серой стеной ливня.
Утро принесло облегчение. Непогода прошла. Солнца все еще не было видно, но небо выглядело уже не столь мрачно. Город с трудом продирал заспанные глаза. Магазинчики, бистро, мелкие офисы, пекарни, газетные киоски открывались нехотя, словно из-под палки. Повсюду блестело битое стекло. Местами на асфальте алели пятна крови - дождь оказался бессилен смыть их.
Неизвестно откуда взявшиеся стаи бездомных собак с утробным воем носились по пустынным улицам. Людей видно не было. Манхэттен умер.
Час пик не наводнил городское пространство клокочущим человеческим потоком. Редкие прохожие жались к стенам домов. Полицейские, закованные в обмундирование класса "стальная кобра", использующееся в самых крайних случаях, стояли как истуканы посреди иссушенных кровавой ночью автомобильных трасс.
Гордон Харрингтон вновь встречал рассвет в полицейском депорте. Всю ночь мотаясь по городу, заглядывая в лица обезображенным трупам, наблюдая, как еще неделю назад процветающий город превращается в кровавое месиво, Гордон медленно терял ощущение реальности. Примерно к трем часам утра, послетого как на углу Шестой авеню и Сандерс-стрит обнаружили разделанное по всем мясницким правилам человеческое тело, капитану начало казаться, что он спит. Голова, руки и ноги трупа были отделены от туловища. Вспоровший брюшину нож обнажил внутренности. Часть из них была вырвана из тела и валялась вокруг.
Харрингтон отличался крепкими нервами. Не подвели они и на этот раз. Он только сплюнул под ноги и выругался долгим родным выражением. На душе сразу стало легче: площадная брань обесценила кровавое преступление, сведя его изуверские черты к избитой идиоматике.
Полицейских же из оцепления, тех, кто стоял поближе, выворачивало наизнанку.
- Это что-то невообразимое, - задыхался молоденький паренек в синем мундире. - Я больше не могу, сэр. Не могу!
Капитан едва успел отскочить от струи, вырвавшейся изо рта офицера.
- Ну, ну, перестань! - Гордон с опаской приблизился к полицейскому и попытался изобразить отеческое участие. - Будь мужчиной!
Парнишка натужно всхлипнул:
- Простите, сэр, больше не...
Гордон Харрингтон вновь оказался быстрее...
10
За свою жизнь капитан повидал множество самых разнообразных форм проявления человеческой деструктивности. Но, сколько он себя помнил, насилие всегда относилось к штучному товару. За убийство в депорте хватались как за спасительную соломинку - город не баловал полицейских работой, но зато баловал сокращениями штатов. Лейтенант О'Харрис часто зубоскалил по этому поводу, предлагая сформировать бригаду потрошителей во главе с патологоанатомом. Как весело, подумать только!
Сбылась мечта идиота! Потрошители развелись в неимоверных количествах. Как кролики на звероферме! Еще вчера Гордон готов был отдать голову на отсечение, что действует маньяк-одиночка. Но после сегодняшней ночи... Не может ни один придурок на свете раскромсать девяносто восемь людей за ночь. Получается в час больше десятка. Хоть консервный завод открывай!
С другой стороны, все убийства совершены по одному и тому же сценарию - голова и конечности отделены от туловища, живот вспорот, часть внутренностей вырвана. Да, еще лицо. Лица жертв изрезаны крест-накрест ножом, глаза выколоты, язык выдран с корнем. Ни в одном из случаев не обнаружено ни глаз, ни языка. Сожрал он их, что ли?!
Возможно, действует хорошо организованная банда.
Этот вывод напрашивался сам собой. Даже не банда, а религиозная секта. Этакие борцы за чистоту веры. Это могло бы все объяснить, если бы...
Часов в десять, когда самое время расслабиться за утренним кофе, в депорт притащили старушку. Миссис Линдли, семьдесят пять лет, ноги-палочки. Дебил О'Харрис лыбился во всю широченную харю:
- Нашли, сэр. Вот эта!
Начальник депорта терпеть не мог деревенщину. Детина появился в Манхэттене лет пять назад. Поступил в полицейскую академию, но так и не поумнел. "Уж лучше бы ты ковбойствовал в своем сраном Техасе, - подумал Харрингтон, - тупой ублюдок".
- Что ты нашел?
О'Харрис сиял, как лакированный ботинок, по которому только что прошлись обувной щеткой:
- Она, сэр! Это она убила того парня на Денвер-стрит.
Старушка всем своим видом выражала протест:
- Кто здесь главный? - выкрикнула она тоненьким голоском. - Я буду жаловаться полицейскому начальнику!
- Посидите здесь, мэм.
Капитан покрылся багровыми пятнами: "Еще минута, и я его пристрелю". Он отвел дегенерата в сторонку:
- Ты что, хочешь меня достать? Можешь считать, что у тебя получилось! Какая старушка, идиот? Того парня четвертовали! Ты хоть знаешь, сколько сил для этого требуется?
Но О'Харрис засиял еще ярче:
- Я тоже так думал, сэр. Но вот посмотрите! - Он подал разгневанному начальнику голографический диск.
- Что это?
- Его ведь изуродовали около автостоянки, так?
- Ну? - капитан начинал что-то соображать.
