— Присядьте, профессор.
Аркадий Михайлович сел у постели на предложенный ему стул.
— Очень прошу вас, товарищ Корсакова, объяснить нам, что с мальчиком.
— Состояние его тяжелое, но не безнадежное, — ответила та. — Правда, первые дни мы почти не верили, что он выживет. Его принесли к нам с проломленной головой и разбитой грудью. Кроме того, у него сломана рука. Его нашли возле высокого моста, по которому проходит железная дорога. По-видимому, он упал с этого моста и разбился. Мы три раза делали ему операцию. Только прошлой ночью он впервые пришел в сознание и проговорил несколько слов… Из всего, что он говорил, я разобрала только вашу фамилию, профессор. Он повторил ее несколько раз. Я и решила позвонить вам. Ведь мы ничего об этом мальчике не знаем. Мы думали, что его зовут Адрианом Маковским — при нем нашли паспорт на это имя, — но вчера, прочитав в газете объявление об утерянном паспорте на имя Адриана Маковского, мы вызвали владельца паспорта сюда.
— Видел, видел этого владельца, — кивнул профессор. Настоящий Маковский его совершенно не интересовал. — Вы мне скажите, — он показал на больного, — этот мальчик будет жить?
— Я почти уверена в этом.
— Очень вам благодарен! И имейте в виду: чужих паспортов он не крал, а своего не имел. Хотя он выглядит, как пятнадцатилетний, ему всего тринадцать лет.
Через минуту мы были в кабинете врача. Аркадий Михайлович составлял телеграмму в Староднепровск, а я звонил в редакцию, чтобы сообщить Черняку новость. Редакторский телефон был занят, и я набрал номер общего телефона. Трубку снял Догадов. Он сразу узнал мой голос.
— Послушай, друг, — закричал я, — позови редактора. Важная новость.
— А что именно?
— Скажи, что нашелся Тарас Чуть.
— Где?
— Зови скорее!
— Он жив?
— Жив, жив! Давай Антона Павловича.
Черняк прибежал немедленно и, судя по голосу, чуть не плясал у телефона.
— Сейчас я приеду к вам на машине, — взволнованно сказал он. — Как проехать?.. Ну, ждите. Позвони следователю, я за ним заеду.
Прокуратура откликнулась сразу.
— Хорошо, — сказал, выслушав меня, Томазян. — Вы еще кого-нибудь оповестили о Тарасе, кроме меня?
Я сказал.
— Не следовало бы… Больше никому не говорите и предупредите всех, чтобы об этом деле не разговаривали. Телеграмму в Староднепровск без меня не посылайте. Маковского задержите до моего приезда.
Академик Саклатвала, встречая меня, любезно улыбался, и, казалось, в его глазах светилось даже сочувствие.
В самом деле, заведующий прессбюро — это человек, которому по должности положено заботиться о многочисленных статьях, посвященных строительству, о специальных страницах в газетах, о широкой популяризации всего, что касается проектируемого туннеля. Но у меня пока все обстояло наоборот. Два раза в месяц я писал коротенькие информационные заметки. Кроме этого, мои обязанности сводились к беседам с журналистами. Они интересовались будущим строительством, а мне приходилось убеждать их, что сейчас писать что-либо о туннеле нет никакого смысла.
— Не огорчайтесь, — несколько раз говорил мне Саклатвала. — Скоро обстоятельства изменятся. Будет и на вашей улице веселее.
Наконец академик вызвал меня и сказал, что в ближайшие дни начнет набирать штат для моего бюро.
Это было в начале зимы. У академика Саклатвалы снова собрались видные специалисты. Заседал комитет проектирования колоссального подземного строительства. Мое место было за небольшим столиком, рядом со стенографисткой. Лучшее место, чтобы наблюдать и слушать. Я видел известных ученых, инженеров, экономистов и среди них — трех моих друзей: профессора Довгалюка, Антона Павловича Черняка и майора Шелемеху. Летчик сидел на краю длинного стола между двумя военными — инженер-полковником и просто полковником. Этих военных я видел впервые. Они вместе с Шелемехой представляли Министерство вооруженных сил и Генеральный штаб.
Самыми молодыми среди присутствующих были инженеры Макаренко и Самборский. Я обратил внимание на то, что они, хотя и сидели рядом, почти не разговаривали и не смотрели друг на друга.
Академик Саклатвала открыл заседание.
— Товарищи, — начал он, — есть указание правительства ускорить работу. Эскиз проекта почти закончен. Итак, если мы признаем принципиально возможным начать подготовку к строительству, правительство немедленно выделит на это необходимые средства. Наряду с работой по окончанию проекта можно будет начать заготовку материалов, проектирование и даже строительство соответствующих заводов, электростанций, организовать геолого-геодезическую разведку, а также заложить на трассе нашего пути некоторые шахты. Сейчас мы заслушаем информацию представителя Генерального штаба в нашем комитете полковника Файзулова, а потом инженеров Макаренко и Самборского.
Полковник Файзулов тоже сказал немного, но из его выступления мы узнали, что за рубежом уже известно о подготовке к какому-то подземному строительству в нашем Союзе.
— Там еще не имеют достаточного представления о значении этого строительства, — говорил полковник, — но, очевидно, скоро это представление получат. Нет никакого сомнения в том, что задуманное нами сооружение, будучи своевременно завершено, приобретет огромное оборонное значение. Я подчеркиваю слово «своевременно». Почему? Для нас не секрет, что в некоторых странах реакционные элементы захватили власть и начали лихорадочно готовиться к войне против нас. Благодаря целому ряду изобретений в области военной техники они чувствуют себя достаточно сильными. Но в данный момент у них еще не все готово. Сейчас напасть они нас не смогут. Им требуется время для приготовлений. Основное их преимущество над нами, как они полагают, заключается в том, что раньше, с точки зрения их стратегии, считалось главным нашим преимуществом, а именно — величина нашей территории. Они хотят подготовить две сильные армии: одну на востоке, другой на западе — и рассчитывают, что удар с двух сторон непременно даст им победу, потому что на расстоянии в четверть земного меридиана мы не сможем быстро маневрировать своими силами. Постройка туннеля даст нам возможность в течение трех дней перебрасывать войска с одного фронта на другой. А это разобьет их замыслы… Разумеется, засекретить наше строительство не удастся. Шила в мешке не утаишь. А тут шило такое, что пройдет через всю нашу страну до самого Тихого океана. Вот почему мы стоим за возможно более скорое начало и окончание строительства. Военное командование выделило нас троих для работы в комитете, а потом — в совете начальника строительства. Я представляю Генеральный штаб, а инженер-полковник Дубков и майор Шелемеха — Министерство вооруженных сил. Первый будет заниматься оборонно-техническими сооружениями, а второй — вопросами обороны надземных строений с воздуха.
