Отовсюду к пылающей стене сетевой защиты стекались необыкновенные существа и механизмы. Шурша колесами, угрожающе клацая механическими клешнями, убийцы вредоносных кодов и инфицированных программ выдвинулись на боевое дежурство.
По внешнему виду противовирусная братия походила на механизированную бригаду радиоуправляемых газонокосилок. На самом деле шустрые программы-автоматы были настроены на изоляцию и уничтожение всех известных в настоящее время вирусов.
Дмитрий покачал головой: если в систему прибудет Вирусапиенс, вся эта техника не выстоит и нескольких минут. Нынешние методы защиты, включая сигнатурные, эвристические и проактивные, абсолютно бесполезны, ведь его кода не может быть ни в одной базе данных, а его поведение предугадать не представляется возможным.
Вздрагивая от ядовитого рева сирены, просочившегося во внешний мир, Горев резко взлетел над креслом. Сигнал тревоги, многократно отражаясь, заметался между стенами.
– Прорыв! – заорал Тромб, оглядываясь на ворота, над которыми раскаленным красным пятном пылала СОВа.
– Кто это? – завопил Юрий, вонзаясь мелькающими пальцами в клавиатуру. – Что это? – завизжал он, вглядываясь в экран выпученными глазами, словно увидел перед собой настоящее приведение.
Дмитрий смотрел на ворота, распахнувшиеся под натиском мощного потока, входящего в систему. Нижняя часть створок, там, где к ним прикоснулось едва заметная жидкость, растворилась, как сахар в воде.
Чем дольше Дмитрий наблюдал за поведением вползающего в сеть бесформенного пришельца, тем больше сходства находил с процессом, атаковавшим Ра-преобразователь гуорков.
– Это, брат мой, Абсолютное зло – наконец-то решился он высказать свою догадку. – Демон пустоты, аморф хаоса! Называй, как хочешь, но не забывай, что он очень опасен.
Остатки массивных створок, прикрывающих вход в сеть, медленно осыпались алфавитно-цифровыми символами.
– Вошь, зови спецов! Пусть, пока не поздно, отключают рубильник, – выкрикнул Дмитрий. – Или у вас тут ручное управление вообще не предусмотрено?
Холодок, зародившийся в районе сердца, быстро заполнил грудную клетку. Противная дрожь не давала полно вздохнуть, нарастающая тревога мешала сосредоточиться. Реальные ощущения дискомфорта смешались с виртуальной тревогой. Дмитрий уже не пытался разделить эти чувства. Нехотя отодвигаясь к пылающей стене, он неотрывно смотрел на неторопливого Тромба.
– Удивляюсь я твоему спокойствию, – пробормотал он, останавливаясь в полуметре от пылающей стены файервола. – Надеюсь, запасной выход здесь есть?
Боец безразлично пожал плечами.
Поглядывая на колючку за спиной, Дмитрий раздраженно сплюнул и решительно шагнул вперед. Он знал, что ничем не рискует и может в любой момент покинуть сетевое пространство. Однако мысль о беззащитном товарище не давала ему покоя, она толкала его к надвигающейся кромке прозрачного желе. Вышагивая вдоль неровной границы, Дмитрий нервно поколачивал дрожащую от напряжения ладошку. Стиснутый кулак в очередной раз шумно врезался в растопыренную пятерню.
– Вот уж воистину – кисельные реки, – прошептал он, сдвигая брови и вытягивая вперед светящиеся руки.
Яркие молнии, сорвались с кончиков пальцев, ударяя в растекающуюся аморфную массу, вошли в нее, не вызвав никаких изменений.
– Молочные реки и кисельные берега, – поправил Тромб, оставаясь невозмутимым. – А выхода из сети нет, брат!
Он не суетился, не дергался, оставаясь на одном месте, хладнокровно ждал встречи с наступающим монстром. Дмитрий знал, что Тромб существовал на всех компьютерах сети одновременно, что боец мог ужаться, упаковав при необходимости многочисленные базы данных и даже часть своего тела. Вот только все эти облегчения и упрощения не могли перейти некий критический объем. Для его функционирования нужны были достаточно большие вычислительные мощности и объемные носители информации. С вычислительными мощностями, похоже, пока проблемы не было, но накопители постепенно выходили из строя, заполняясь бесполезным мусором.
Гигантская амеба, превращаясь в озеро густой клейкой массы, не торопясь втискивала свое безобразное тело в расширяющееся отверстие файервола, постепенно заполняя все пространство сети. Сквозь прозрачную толщу можно было видеть погибающие, рассыпающиеся на цифры объекты.
– Уходите! – завопил Юрий, склоняясь над монитором и забывая о ревущей сирене.
Боец развёл руками.
– Некуда, – спокойно произнёс он, – если только ты прямо сейчас не создашь нам защищенный проход. Только можно ли от этого защититься?
– Энтропийный червь? – удивленно воскликнул гнусавый и очень знакомый голос за спиной Горева.
В компьютерный зал ввалилась шумная компания, замелькали белые халаты, послышались резкие взволнованные голоса.
Юрий, не поворачиваясь к вошедшим ученым, качнул головой и тут же превратился в неистового барабанщика, выстукивающего на клавишах призывный набат.
Шумная компания вплотную приблизилась к пожилому администратору. Лысая голова, выступающая над массой белых шапочек, повернулась к монитору, удивленно уставилась на экран умными подслеповатыми глазами. Высоченный ученый, покачивая головой, скривил губы.
– Вы не правы, коллега! – произнес он, водружая на длинный нос массивные очки в роговой оправе.
Выступив вперед, он глянул через плечо Горева и, как-то по-умному насупившись, кивнул в сторону монитора:
– В данном случае энтропия уменьшается, а энтропийный червь просто обязан увеличивать ее. Что может быть более упорядоченно, чем ряд, состоящий из одних только нулей или единиц?
– Что это? – удивленно воскликнул голос за спиной Горева. – У нас тревожное оповещение, а вы в игры играете? – укоризненно запищал над ухом дрожащий фальцет с легким еврейским оттенком.
Юрий повернулся и встретился с негодующим взглядом согнувшегося под грузом лет худенького старичка. Реликт прошлого века, сотрясая воздух над головой костлявой рукой, пытался оттеснить Горева от его рабочего места. Он был взбешен.
– Нужно прекратить это безобразие! – вопил настырный старикашка.
Обладатель нездоровой носоглотки не желал сдаваться.
– И всё-таки я настаиваю на энтропийном характере процесса, – продолжал он гнусавить.
Толпа возбужденных ученых гудела, как встревоженный пчелиный улей. Согбенный старикан готов был вцепиться трясущимися руками в горло Горева. Длинноногий очкарик, судя по сжатым кулакам, прижатым к груди, и решительному взгляду, намерился отстаивать свои мировоззренческие позиции до конца.
