Сераад сел в стороне и величественно молчал, разрешив болтать своему возбужденному сыну. Аззиз и гости долго разговаривали, задавая и отвечая на вопросы, в то время как белокурые рабыни приносили и уносили яства.
Убенидусу с трудом верилось, что мясо домашнего животного было основным продуктом питания кочевников, в то же время его поражала необычность блюд, следовавших друг за другом.
Обед начался с сырого красного мяса, нанизанного на тонкие металлические прутики. Перед тем, как есть, мясо следовало погрузить в одну из дюжины маленьких баночек с сочными соусами. Потом безмолвные рабыни поднесли маленькие деревянные пиалы с испускавшим пар и аромат бульоном, в котором плавали пропитанные жиром кусочки растений. Бульон надо было сосать через бамбуковые трубочки. Горячий бульон был замечателен, но им удалось глотнуть его лишь несколько раз до того, как пиалы были убраны, а на их место поданы глубокие тарелки, наполненные салатом. Салат украшали кубики из красного и зеленого перца и чернух маслин, а сверху он был посыпан желтым перцем.
Путники занялись было этим восхитительным блюдом, черпая салат серебряными ковшиками, но успели проглотить лишь по три ковшика, прежде чем салат скрылся и появилось новое блюдо - маленькие кусочки мяса, плававшие в красном от перца соусе. В каждый кусочек был воткнут железный прутик, за который можно было взяться, чтобы отправить мясо в рот.
Всего было подано двадцать девять различных блюд. Убенидус сделал паузу и перевел дыхание на середине. Он стал смотреть мудрее и начал сдерживаться, довольствуясь много меньшим, чем даже образец каждой перемены блюд. Вначале он дал волю аппетиту и когда подали главные блюда обеда, ему пришлось отдыхать.
Когда они поели, рабыни, одетые в прозрачные шаровары и множество бус и браслетов, но с обнаженными грудями, развлекали их бесконечным варварским концертом, играя на разнообразных деревянных трубах, завывания которых перемежались случайными ударами тяжелых бубнов.
После окончания празднества, путники устало откинувшись на пухлые подушки, принялись утолять жажду разными напитками.
Туржан, соблюдавший что-то вроде табу на вино, пил различные шербеты, состоявшие из отваров сиропов цветов, смешанных со специями и стружками льда в серебряных кубках. Их было одиннадцать сортов: роза-корица, лилия-шафран, магнолия-мед, хризантема-персик и так далее, и все они были восхитительны и радовали глаз.
Подавался и чай, горячий и крепкий, в миниатюрных фарфоровых чашечках. Вечер заканчивался и у обоих, мага и человекобога едва достало сил, чтобы пошатываясь, добрести до ближайшей палатки и упасть в гамаки с подушками, служившие кочевникам вместо постелей.
Заснули они мгновенно.
* * *
Ночью, как и говорил Сераад, лагерь занимался сборами и погрузкой багажа на телеги пред отправление на юг.
Ни Убенидус, ни полубог не знали об этом, пока поздно утром не пробудились от тяжелого сна. Но разбудило их не солнце - их пробуждение задержал тяжелый плотный навес, под которым они находились.
Когда возница увидел, что они проснулись, он вывел упряжку из каравана и остановил тяжело тащившихся животных, одновременно приветствуя выспавшихся путешественников.
Это приветствие состояло из потока слов, украшенных отрывками стихов и цветистыми цитатами из классиков.
Между тем караван двигался вперед, и они спросили возницу о причинах их остановки. Возница был толстым и болтливым стариком с великолепными усами, выглядевшими так, словно им придали форму с помощью серебряной проволоки, острые глаза его мерцали изумительно добрым юмором. Он привел их в замешательство и смутил фразами о красоте дня, знатности их происхождения, великосветскости их поведения и неистощимости сил их мужских органов (последнее замечание костлявый маг нашел чересчур преувеличенным). Караван двигался дальше, но многие останавливались на минутку, чтобы отправить свои природные потребности. Это никого не смущало. Спрыгнув с телеги, старик раскинул маленькую палатку и поставил там тазы с ароматической водой, склянки с пенящимся мылом, изысканные скребки, запечатанные термосоподобные бутылки с горячим кофе.
Путешественники с удовольствием отведали утренний напиток, заедая его булочками с начинкой из смеси крема с финиками. Теперь даже вид складной уборной, наполовину прикрытой занавесками, не показался им невозможным.
В это время к ним подошел старик, который представился, как Ламаад Азур из Ракнабар и начал доставать вещи из разных тюков и бочек, протягивая их путникам и громко расхваливая.
- Ваше Превосходительство, каков запах мыла! Вот этим надо намазаться перед бритьем. Вот зеркало парикмахера. Ваше Превосходительство! Попробуйте несколько глотков этого напитка. И еще одна чашечка горячего кофе и булочка с тмином, Ваше Превосходительство!
Его бодрый юмор и бесконечное желание услужить льстило, и ему ни в чем не было отказа. В итоге Убенидус, испускающий сложную комбинацию ароматов и облитый духами так, что по запаху он стал напоминать оранжерею, забрался в телегу, погрузился в мягкие подушки и испустил вздох, полный глубокого удовлетворения. Крякнув, он повернулся к Амалрику, когда тот к нему присоединился.
Амалрик казался смущенным и избегал взгляда Убенидуса. Поняв, почему, тот задохнулся от смеха. Пожилой кочевник, что-то приговаривая, так насытил духами буйную гриву гиганта, что соломенные волосы того превратились в сильно вьющуюся массу и теперь покачивались волнами, когда вновь тронувшаяся телега подпрыгивала на ухабах.
Амалрик проникновенно посмотрел в лицо Убенидуса, и маг увидел, что он покраснел до ушей. Позже, когда Амалрик решил, что маг перестал за ним наблюдать, он принялся трепать упрямые кудри, пытаясь их распрямить. Но его усилия успехом не увенчались.
3. НЕОБЫКНОВЕННЫЕ СОКРОВИЩА И БАСНОСЛОВНЫЕ БОГАТСТВА
Они ехали весь день, но поездка не утомила, так как была весьма комфортабельной. Часто они останавливались для отдыха и еды, полуденного сна и естественных надобностей. Поэтому скорость их путешествия была соответствующей, и в самом деле, это, скорее, была прогулка.
Убенидус чувствовал себя совсем хорошо. В чем-чем, а в лени кочевники Туржана были искушены, и могли позволить это удовольствие и себе и другим. Казалось, они не выполняли никакой тяжелой работы, и многое из их обычаев, одежды, поведения казалось шутовским, словно для того, чтобы пустить пыль в глаза.
Например, в течение первого дня их путешествия, они дюжину раз слышали серебряные крики боевых рогов, после которых мимо повозки пролетал эскадрон бравых молодых воинов со свирепыми взглядами. На воинах были развивающиеся алые и изумрудные плащи, они размахивали саблями, издавая воинственные клики. Полчаса спустя путешественники догоняли молодых воинов, которые сидя на снятых седлах под яркими зонтиками, слушали, как один из них пел, подыгрывая себе на серебряной флейте.
