— Должно быть, мудреная штука! — зевнул Ратибор.
— Сколько людей — столько и вкусов. Моя внучка живо освоила забаву. Могу поспорить, что мало найдется удачливых, кто торжествовал бы победу над ней в этом соревновании.
— Ты, старик, правила говори, а там посмотрим! — неожиданно загорелся Всеволод.
— Они весьма просты. Сначала расставим героев на поле битвы. Каждому свое место… — Златогор расположил фигурки по клеткам так, что двенадцать черных шахмат заняли позиции против дюжины белых…
С точки зрения Игоря, заядлого шахматиста, законы игры волхвов и впрямь не были особо сложными.
Ингвар же вникал в них с трудом.
— Это княжьи гридени, — старик провел рукой мимо ряда «пешек». Они переступают с клетки на клетку вперед и назад. А это их учителя «Ратоборцы», беры-рыкари, которые ходят и бьют во все стороны вдоль по линиям… — он указал на бочонки по углам рогожи.
— Ладьи! — понял Игорь. «Корабли, что ль?» — недоумевала вторая часть Игорева сознания.
— Рядом с ними всадники, скок их коней не похож на сечу пеших — лоб в лоб. «Всадники» могут двигаться вот так!
«Буквой Г! Лошадью ходи!» — чуть не сорвалось с Игоревых уст, и он сам себе улыбнулся.
— «Князь», а по-готски рекс али конунг, самый сильный. У него есть долг поспевать всюду. Он умеет то же, что и «Гридень», даже намного лучше! — с этими словами Златогор передвинул фигуру «Князь» по-диагонали туда-сюда из угла в угол. — Он опытен, как ратоборец, — старик переместил «Князя» подобно «Ладье», — у него есть верный помощник — мудрый волхв. Силы у волхва не те, как в молодые годы, но к его советам прислушиваются все, даже князь. Не даром берегут «Волхва» пуще оных фигур…
«Вот и «король» объявился!» — подумал Игорь.
— … Нельзя ему в полон попасть, тут же убьют. Не выкупить и не отбить его у противников… Мало ли богатырей, да вождей у славян, но по смерти волхва племя теряет память веков.
Вскоре Игорь уяснил, что в отличии от таврелей и чатуранги Игра Волхвов более гуманна, если это слово вообще было известно язычникам. Ни одна фигура с доски не снималась.
Они лишь захватывали и меняли себе подобные шахматы, но не били их, образуя по всей клетчатой рогоже башни и столбы, наподобие Збручского идола, только в миниатюре. Можно было захватывать и свои фигуры, т. е. просто ходить поверх таврелей. Однако прыгать через шахматный заслон по-прежнему мог лишь Всадник.
— Не все в этом мире происходит так, как хотелось бы людям. Даже великие боги, и те не всегда вольны в своем выборе. Потому и бросаю я Камень Макоши, он ответит: «Кому Доля, а кому Недоля!»
Меж шахматных рядов закрутилась игральная кость, выпал «Всадник».
— Сие значит: воевать либо пешему «Гриденю», либо конному, остальным стоять, — и Златогор двинул одного из центральных воинов на клетку вперед. Очередь за тобой, Света.
У девушки выпал «Жрец». Теперь она могла ходить любой фигурой, потому что всякая из них ниже «Волхва» по своему положению и опыту. Светлана поставила «Всадника» поверх одного из «Гриденей».
— Вот их двое на одной клетке. Они скачут и ходят вместе. Считай, «Колесница» получилась. Если положил свою фигуру поверх вражеской — то захватил ее в полон. Тащи пленного в лагерь.
— А «Князь» на «Волхве» может ездить? — озорно спросил Сев.
Златогор не ожидал такой крамолы, но его опередил Инегельд.
— Волхв старый. Не сдюжит! Он даже коняку на себе не сволокет, а уж гриденя и подавно.
Все снова рассмеялись. Златогор в свою очередь метнул кубик — на верхней грани было пусто: — Нет ничего хуже вынужденного бездействия!
— Ну, а ежели кто на спину князя вскарабкается? — неосторожно бросил Ратибор, даже не глядя на доску.
— Дабы прикрыть его в бою телом, уберечь от мечей и стрел вражеских, нашелся старый скальд.
— Эх, дед, на всякого князя найдется придворный лизоблюд, — с горечью молвил Ингвар.
— Это смотря какой князь! — ответил ему Инегельд, который завладел Камнем Макоши и теперь играючи подбрасывал его на ладони, причем каждый раз, как приметил Игорь, вопреки теории вероятности у скальда выпадал «Волхв».
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ЧТО МЕЧ БЕЗ ЛИРЫ?
Берег плавно и быстро спускался к воде.
Трава, его покрывавшая, неохотно уступала волнам, до последнего цепляясь за перемытый морем песок, и даже у самой кромки прибоя виднелись какие-то растения.
Впрочем, это могли быть водоросли. Игорь вовсе не собирался заниматься ботаническими наблюдениями больше, чем того требовала его главная задача и клятва Власу с Олегом.
Чтобы выполнить первую и сдержать вторую он решил, наконец, познакомиться с мечом поближе со всей той практичностью, что осталась в нем от человека конца двадцатого столетия. Место вполне подходило для его опасных изысканий. И хотя восточная сторона острова круглосуточно находилась под пристальным наблюдением (а Игорю оно совершенно ни к чему), на этот уголок, благодаря притаившимся недалеко от берега подводным камням, обычно смотрели сквозь пальцы. На сей раз Игорь сам предупредил Мастера Храма — Всеслава, что пойдет сюда тренироваться — в том числе, приглядит за берегом.
Последнее нельзя было назвать враньем, поскольку именно этим Игорь сейчас и занимался. Ему хотелось выяснить свойства меча в кратчайшее время и с наименьшими потерями. Для этого необходимо обзавестись подходящими снарядами, и сократить до минимума число возможных свидетелей… до начала тренировки, а не во время нее, прах Чернобога!
Да, место он нашел решительно удачным.
На небольшой площади разместились и заросли высокой травы, в которых можно было успешно отрабатывать движения в нижнем уровне, и колючие кусты — идеальный снаряд для тренировок на резкость, и даже несколько коряг вкупе с засохшим деревом весьма почтенного возраста. Последние могли послужить вместо колоды, которую Игорь нес аж от самого плотничьего двора, намереваясь разбить ее тяжелыми проносными ударами.
Устроившись на этой самой колоде верхом, Игорь рассматривал свой длинный меч, лежащий перед ним в двух шагах.
Колдовское лезвие было упрятано в невзрачные ножны, которых Игорь сделал пару штук, памятуя о кое-каких свойствах клинка. Он изрядно помучился, прежде чем у него вышел действительно похожий на ножны футляр нагалище. Кожу накладывал сам, не доверив меч ни знакомому кожемяке, ни Севу, который, как известно, на все руки мастак.
Сейчас, при взгляде со стороны, меч казался прямым. Но Игорь знал, что это только иллюзия. Стоило посмотреть вдоль лезвия, и картина менялась, удивленному взору руга представал чуть ли не ятаган. Это свойство, как успел уже выяснить парень, не зависело от того, обнажен клинок, или нет. И ему было все равно, в какие ножны Хозяин помещал страшного Слугу, в прямые, или в дугообразные. В изогнутые — после вложения в них меча, со стороны они казались прямыми. Видимая деформация материала ножен при этом отсутствовала; создавалось впечатление — изгибалось само пространство.
