Через минуту Павло вернулся с 1,75-литровой бутылкой "Смирновской" и тремя железными кружками.
- Хорошо хоть, не пластмассовые стаканчики, как в прошлый раз, - прокомментировал Шуряк.
- Ну и стерва ты, Шуряк, - незлобно ответил Павло, разливая по кружкам, - где ж я тебе граненые стаканы возьму, они ж тут антиквариат!
- Погоди, Паша, не гони лошадей - у меня до тебя дело есть, - притормозил его Шуряк.
- Раз дело, так давай, говори, - Павло закончил разливать, поставил на стол бутылку и неторопливо завинтил крышку. - Я тебя слушаю, - сложил он руки на груди, надув мышцы.
- Да уж не знаю, говорить ли, - скосился Шуряк на Павло, глубоко затягиваясь сигаретой. - Ты вон теперь салом оброс, клумбу разбил, гостей в трениках с лампасами встречаешь, закуску не выставляешь...
- Кончай понтить, Шуряк, ты меня знаешь. Дело говори, серьезно сказал Павло.
Шуряк молча вынул из широкого нагрудного кармана джинсовой куртки сложенный вчетверо листок бумаги и небрежно протянул его Павло. Павло выдержал длинную паузу, потом все же взял листок, будто сделал Шуряку одолжение, развернул его, внимательно прочитал, не меняясь при этом в лице, сложил и молча вернул Шуряку. Шуряк спрятал листок в карман, затушил сигарету о столешницу, бросил окурок под вишню и откинулся на спинку стула, ожидая расспросов. Павло, однако, хранил молчание, не меняя безучастного выражения на каменном лице. Федор тоже ничего не собирался говорить: ему было интересно, кто кого перемолчит. Через минуту стало ясно, что не выдержит Шуряк: ерзая на стуле напротив окаменевшего Павло, он тщетно пытался сдержать судороги нетерпения, дергая при этом вверх-вниз бровями, вытягивая вперед и раздвигая в стороны губы и даже шевеля ушами... Со стороны можно было подумать, что он хочет рассмешить Павло дурацкими гримасами.
- Ладно, - сдался, наконец, Шуряк, - твоя взяла, вскрываюсь с тузовым покером на руках. Объясню для Федора: только что я показал этому истукану - да отомри ты! - контракт, в котором записано, что одна небедная старушка выдаст мне 20 тысяч дукатов наличными - подчеркиваю, наличными! - если я в течение десяти календарных дней доставлю ей в целости и сохранности ее любимую подругу по кличке Снупи - болонку белой масти с серьгой в правом ухе. Вопросы есть?
- А она не бешена-я?!?!? - со странной интонацией спросил Павло, с трудом вновь обретая дар речи.
- Кто, собачулька?
- Насрать мне на собачульку, какая она! - прорвало Павло. Меня старуха интересует: если у нее шариков не хватает, то контракт недействителен, а кто в здравом уме 20 "кусков" за такое выложит?!
- Ха! - обрадовано пошел в контратаку Шуряк. - А какой дурак за меньше на Барабашкин пойдет!
- С этого и начинать надо было! - показал кулак Павло.
- Куда? - не понял Федор.
- Есть у нас тут островок один веселый на местном озере... веселый, но безлюдный, - криво усмехнулся Шуряк.
- Необитаемый? - уточнил Федор.
- Насчет обитаемости - вопрос спорный...
- Давай опрокинем, а то остынет, - перебил Павло, загребая ладонью кружку. - От одной не закосеем, а дело обсудим добьем.
- Пока без тостов, поехали! - скомандовал Шуряк и сам первый "опрокинул". - Уф! Так вот... - продолжил он, с хрустом откусывая от яблока. - Почти что "белый налив"! Так вот, раньше этот остров назывался Холмистым, а в народе - островом Миллионеров, и жило на нем без малого миллион человек. Но с полгода назад произошло нашествие барабашек - это такие как бы духи, бесплотные и невидимые, но дюже шумные. И такой они там, друг Федя, тарарам и барабаш подняли, такие децибеллы на головы бедных миллионеров обрушили, что буквально через три дня на острове никого не осталось - все эвакуировались. Вот и бабуля наша золотая когти сорвала, а собачонка ейная там осталась: как паника поднялась, она где-то в толпе затерялась. Судя по всему, так на том проклятом острове и мыкается.
- Да ты такую козявку там три года искать будешь, все равно, что иголку в стоге сена, - твердо сказал Павло.
- А про серьгу в ухе слышал? - хитро спросил Шуряк.
- А уши у болонок видел? - в тон ему ответил Павло. - Это у тебя лопухи лысые!
- Насчет лопухов готов поспорить, а лохматость не имеет значения, - весело сказал Шуряк и достал из кармана небольшую коробочку размером с пачку сигарет, из угла которой он вытянул антенну. - Снупи, Снупи... я - Павло, почему молчишь? Прием, пробубнил Шуряк в коробочку, нахально подмигивая Павло. Соображаете?
- Не очень, - признался Федор.
- Сережка-то у собачки не простая, а с микропередатчиком типа радиомаяка, - пояснил Шуряк, - а это - пеленгатор. Бабка так ни разу и не воспользовалась, а теперь нам пригодится. Кстати, бабка оказалась настоящей Коробочкой, покрепче этой, так что пришлось ей залог оставить за эту штуку, целый червонец!
- А радиус действия какой? - поинтересовался Федор.
- 500 метров на открытой местности и в хорошую погоду. В бетонном небоскребе, в котором проживала бабуля, - метров 50. Думаю, нам хватит - наверняка, наша шавочка где-нибудь возле дома крутится. Теперь ваше слово... что скажете?
- Вообще-то я тут временно... - нерешительно проговорил Федор.
- Чего? - улыбнулся Павло.
- Кома у меня, - вздохнул Федор. - Есть надежда, что очухаюсь.
- Временщик, значит, - ухмыльнулся Шуряк. - Ну-ну... а шмотки на тебе из ГУМа или из ЦУМа?
- Причем здесь шмотки? - не понял Федор.
- А притом, что пока ты за них не расплатишься, тебя отсюда не выпустят, будь уверен!
- Мне и за гостиницу еще платить, - признался Федор.
- То-то! - победно сказал Шуряк.
- Слушай, Сашок, - Павло поскреб ногтем с траурной полоской седую щетину на щеке, - а ведь зона там запретная, на Барабашкине на твоем. Что нам за вход на эту запретку светит?
- Светит пятерка с отбывкой в армии, - прямо сказал Шуряк.
- Пять лет? - переспросил Федор.
- Не дрейфь, земляк! Здесь пять лет оттрубить - что пятнадцать суток в Союзе отсидеть, другой масштаб времени. Все равно тебя за долги на столько же упекут, а так отслужишь свое и чистым выйдешь.
- Так ты говоришь, в армию отправят? - еще раз переспросил Федор для верности.
- Ну да, здесь всех вместо тюряги в солдаты забривают, если ты, конечно, не особо опасный. Служить-то ни за какие деньги никто не хочет! Да ты не бзди, войны сейчас нет и не предвидится, так что через пару годиков "стариком" станешь забьешь на службу большой и толстый...
- Погоди, Шуряк, не балаболь! - перебил его Павло. - У меня сомнения имеются. Я ведь давно в "завязке", ты знаешь. Дом купил, теперь вот Любашку дожидаюсь, а меня, понимаешь, под ружье и "хазу" конфискуют.
- Не волнуйся, Паша, не отдадут твою хибару под дворец пионеров - ты ж не воровать идешь, ущерба не нанесешь никому. Так что внесешь еще в эти хоромы свою старуху под белы рученьки...
