Дар повернула голову с покойно прикрытыми глазами. Губы были приоткрыты, и видна была влажно и тускло поблёскивающая полоска зубов. Я почувствовал влечение, и мы начали вяло, как бы нехотя, целоваться. Дар открыла глаза, взъерошила мне волосы и стала смотреть, что из этого получилось.
— Какой ты смешной… — прошептала она.
— Да? — сказал я тоже шёпотом.
— Да… Просто ужас до чего смешной.
Она провела ладонью по моим волосам, скрутившись в талии, взяла растопыренной рукой мой затылок, прижалась к моим губам, и мы долго целовались, а потом я целовал её шею, Дар в это время замирала, сильно откинув голову назад, блуждая бездумным взглядом в высокой густой кроне пальмы, и тихо вздрагивала, когда я находил новую впадинку, образовывающуюся оттого, что она прогибалась назад всё сильней и сильней. Глаза девушки закрывались, а по лицу пробегали, как тени от облаков, яркие красные пятна, как скользящий румянец, волосы перемешались с песком, голова вдавилась в песок и в ствол пальмы, она резко напряглась, уперлась мне кулачком в грудь и обмякла, скривившись. Дар приподнялась, у неё появились силы, и, быстро осмотрев моё лицо, стала целовать его, тихо улыбаясь, это длилось долго, и я совсем забылся, как в волшебном сне, а в глубине глаз Дар что-то вспыхивало и гасло, взгляд был то сосредоточенным, то почти безумным и, глядя в эти глаза с испытующими искорками, я сам поражался себе. Мы были счастливы и, когда солнце перевалило за зенит, бесконечно усталые, уснули в объятиях друг друга, сном безмятежным и беспробудным, как дети.
Когда я проснулся, была ночь. Я лежал и смотрел на звёзды.
Проснулась и Дар.
— Пик… — шепнула она.
— Да?
— Уже ночь? Мы с тобой проспали весь день.
— Ты выспалась?
— О да. Как темно и ветра нет. Это океан так шумит?
— Да. Послушай, тебя искать не будут?
Дар помолчала, потом сказала равнодушно:
— Пускай ищут.
— Среди ночи, тебе, гостье, тоже, наверное, неудобно появляться.
Она засмеялась.
— Ладно, всё в порядке. Я вся в песке, Пик.
Вокруг было очень темно. Луна только начинала показываться.
Я пошёл по влажному песку у самой воды. Океан был очень спокойный.
Дар отстала. Я слышал, как она запрыгала на одной ноге, разуваясь на ходу, и как зашла в воду, и как вода захлюпала.
— Эй! А мы правильно идём?
— Конечно. У тебя возникли сомнения?
— С тобой? Никогда. — Она засмеялась и стала догонять меня. Её смех разносился по всему пляжу. — Веди меня, мой друг и повелитель! — торжественно сказала она и снова засмеялась.
Мы уже довольно долго шли медленным шагом, и Дар висла на мне, иногда забредая в воду, и кристальные волны с тихим журчанием накатывались на пятки.
Взошедшая луна ровно освещала пляж, и её свет лежал на унылых листьях редких пальм.
— Я слышала, у вас есть трущобы. Там очень страшно?
— Глухое место, особенно ночью. Старое строительство. Развал.
— А что там строили?
— Не знаю.
— А почему развалилось?
— Неизвестно.
— У вас настоящая провинция. Никто ничего не знает и ничем не интересуется.
— А что здесь интересного? Ничего.
— А школу ты пробовал бросать? У меня, понимаешь, нет никаких способностей к наукам. Но учусь я хорошо. У меня хорошие отметки.
— Ты и не будешь никогда заниматься науками, — заверил я её.
— Но ведь надо хорошо учиться, — возразила Дар.
— Зачем?
— Это неважно. Просто надо. Послушай, Пик, совсем не видно огней, разве мы так далеко уплыли? Постой… мы же идём в другую сторону.
— А ты только сейчас это заметила?
— Пик! Что ты задумал? Подожди. Подожди же! — Она схватила меня за руку. Её рука слегка дрожала. Она всматривалась мне в лицо. — Пик! — громко и жалобно воскликнула она, присев, и лицо её плаксиво исказилось.
— Что с тобой?
— Я боюсь… я… я… боюсь! — Она попыталась освободить руку, но я не отпускал, и на её лице появился ужас, она сказала: — Пик, перестань, куда мы идём, я боюсь! Я не знаю… — забормотала она. — Мне же говорили. Пик, неужели это ты… нет, я не верю, этого не может быть… — Она порывисто огляделась, вокруг был пустынный пляж и больше ничего, и Дар вдруг обмякла.
— Дар, что ты? — сказал я. — Чего ты испугалась?
— Нет, нет, ничего. — Она рассмеялась, но вид у неё был поникший. — Вот не представляла, что всё так будет. Я себе всё представляла по-другому.
Я уже заметил невдалеке очертания большого дома. Я решил воспользоваться привлекательной возможностью пощипать запасы старины Кредо. И заночевать там можно будет.
— Ты что, меня боишься? — спросил я.
— Не волнуйся, я уже взяла себя в руки.
— Кажется, мы пришли.
Мы стояли перед огромным особняком.
— Пик, — сказала Дар. — Отпусти меня.
— Да что с тобой?
Она молчала, опустив голову, потом потянула руку, я не отпускал, она рванулась, вырвалась и понеслась с места. Помедлив, я пустился за ней. Она бежала быстро и молча, и я не сразу её догнал. Она повалилась на песок и стала молча отбиваться, я стиснул её, она напряглась всем телом, изогнулась и замерла, глубоко вздохнув. Руки расслабленно вытянулись. Мы без сил лежали рядом. Я хотел помочь ей встать, но она оттолкнула меня.
— Это… это не ты!
— Ну да, — сказал я, ухмыляясь. — Не я.
Она, глядя на меня, вдруг успокоилась. Перемена в её настроении произошла внезапно.
— А что это за дом? — спросила она. — И так далеко от города.
— Сейчас посмотрим.
— Мне страшно, — предупредила Дар.
Дом был не такой, как у Кредо. Я отодвинул тяжёлые засовы средневекового вида. Дар быстро проскользнула и прижалась ко мне.
Входная дверь неожиданно распахнулась. Дар немедленно отыскала мою руку. Темнота внезапно кончилась. Большой зал был призрачно освещён. Мы вздрогнули.
С огромного, во всю стену, портрета смотрел Шедевр. Портрет был сделан мастерски, лицо Шедевра, несмотря на такое увеличение, было, как живое. Это впечатление усиливалось тонкой, едва уловимой усмешкой, замершей на его губах.
— Кто это? — Дар перешла на шёпот.
Я хотел сказать, но вместо этого шагнул вперёд. Во всём доме никого не было. Ни души. Все двери были раскрыты.
Мы с Дар вошли в спальню. Посреди комнаты стояла большая кровать. Дар уселась на неё.
— Иди сюда, — услышал я её голос.
Голос был сонный.
Я сел рядом.
— Спать хочу, — сказала Дар. Она опустила голову мне на грудь. — Ты что, не хочешь спать?
— Хочу, — сказал я, и Дар, сонно помаргивая, принялась расстёгивать рубашку на мне.
— Постой, — сказал я и встал.
Было очень тихо.
— Дар… — проговорил я.
Я взял её за плечи и встряхнул. Она была совсем сонная. Она пожала плечами и сонно улыбнулась. Снова пожала плечами. Не протестовала, что я её крепко сжимаю. Только смотрела перед собой и сонно моргала, и в её томных глазах больше не вспыхивало ни огонька.
Я повернулся к выходу. Я бросился вперёд, потому что во мне нарастала радость.
…Я сидел на берегу океана ночью, и всё было, как во сне, и из воды выходила девушка, её фигура была прекрасна на фоне фосфоресцирующих волн, она подошла, смеясь от восторга, и меня обдало свежестью, и я тоже засмеялся, хотя мне было совсем не смешно.
Над головой, над развалом, висела луна, а мы смеялись и не могли остановиться.
Глава 3
Балласт
Солнечный луч, желтый и слепящий, пробивался сквозь щель. Когда я смотрю на луч, он замирает.
Пылинки роятся, посверкивая, в снопах солнца, которые брызжут сверху.
Я отвожу взгляд и краем глаза улавливаю, как рыхлые желтые пятна тронулись друг за другом, обволакивая мелкие предметы и ярко выделяясь на ровных поверхностях, каких немного.
Чердак был весь завален. Посередине, начинаясь от входа, пролегала тропинка между разными вещами, и видно было, что, когда вещи начинали оползать на тропинку, их отбрасывали в сторону, а те, что потяжелее, оттаскивали. Все это напоминало свалку, свалку забытую, никому не нужную. Здесь не хватало только воронья.
