— Нелли, — проговорил Макензи сурово, — колотить его было вовсе незачем. Тебе следовало подождать с наказанием до моего решения.
— Шеф, — запротестовала Нелли, — я его не трогала. Он попался мне уже таким.
Никодим взобрался на плечо Макензи, а одеяло Смита устремилось в тот угол, где лежал его хозяин.
— Она ни при чем, босс, — подтвердил Никодим. — Это мы так отделали его.
— Вы?
— Ну да, нас было двое против одного. Мы напичкали его ядом.
— Он мне не понравился, — продолжал Никодим, устроившись на привычном месте. — Он был совсем не такой, как ты. Я не хотел подделываться под него.
— Яд? — переспросил Макензи. — Надеюсь, вы отравили его не до смерти?
— Конечно, нет, приятель, — уверил Никодим. — У него просто расстроился желудок. Он и не подозревал, что происходит, пока не стало слишком поздно. Мы заключили с ним сделку, пообещали перестать, если он отнесет нас обратно. Он послушался, но без Нелли вряд ли добрался бы сюда.
— Шеф, — попросила Нелли, — когда он очухается, позвольте мне потолковать с ним по душам.
— Нет, — отрезал Макензи.
— Он связал меня, — пожаловалась Нелли. — Он спрятался под утесом, набросил на меня лассо, связал и оставил валяться там. Я провозилась с веревками несколько часов. Честное слово, шеф, я его не убью, так, вразумлю немножко, и все.
Снаружи зашелестела трава, как будто по ней ступали сотни ног.
— У нас гости, — сказал Никодим.
Макензи увидел дирижеров: десятки карликовых существ толпились неподалеку от вездехода, посверкивая светившимися в темноте глазами. Один карлик шагнул вперед. Присмотревшись, Макензи узнал Олдера.
— Ну? — поинтересовался человек.
— Мы пришли сказать вам, что сделка отменяется, — проговорил Олдер. — Делберт рассказал нам.
— Что же он вам рассказал?
— Как вы поступаете с деревьями.
— А, это!
— Да.
— Но сделка состоялась, — возразил Макензи, — ее уже не расторгнуть. Земля с нетерпением ожидает…
— Не надо считать меня глупцом, — перебил Олдер. — Мы нужны вам не больше, чем вы нам. Мы повели себя некрасиво с самого начала, но нашей вины в том нет. Нас надоумил Энциклопедия. Он утверждал, что таков наш долг, долг перед расой, что мы должны нести просвещение другим народам Галактики. Мы сперва не согласились с ним. Понимаете, музыка — наша жизнь, мы создаем ее так давно, что и думать забыли о своем происхождении. Тем более что наша планета еще в незапамятные времена перешла зенит своего существования и теперь становится день ото дня все дряхлее. Однако даже в тот час, когда почва рассыплется у нас под ногами, мы будем сочинять музыку. Вы живете результатами поступков, а мы — созданием музыки. Кадмаровская симфония Алого Солнца для нас важнее, чем для вас — открытие новой планетной системы. Нам доставляет удовольствие, что вы охотитесь за нашей музыкой, и мы огорчимся, если после всего, что случилось, вы отвернетесь от нас. Но на Землю мы не собираемся.
— Монополия сохраняется? — спросил Макензи.
— Сохраняется, — отозвался Олдер. — Приходите, когда вам будет угодно, и записывайте мою симфонию. Как только появится что-то новое, мы сразу дадим вам знать.
— А пропаганда в музыке?
— Отныне ее не будет, — пообещал Олдер. — Если наша музыка и будет воздействовать на вас, то лишь сама по себе, как таковая. Мы не желаем определять вашу жизнь.
— Можно ли вам верить?
— Можно и нужно. Мы согласны и на проверки, хотя в них нет необходимости.
— Посмотрим, — буркнул Макензи. — Лично у меня оснований доверять вам — никаких.
— Очень жаль, — похоже, Олдер говорил искренне.
— Я собирался сжечь вас, — произнес Макензи намеренно жестко, — уничтожить, искоренить. Вы не смогли бы помешать мне.
— Вы варвары, — заявил Олдер. — Вы покорили межзвездное пространство, создали великую цивилизацию, но ваши методы варварские и неоправданно жестокие.
— Энциклопедия назвал их «формулой силы», — заметил Макензи. — Впрочем, дело не в названии; главное, что они срабатывают. Вот почему нам удалось столького добиться. Предупреждаю вас: если вы снова попытаетесь одурачить людей, расплата будет ужасной. Человек ради собственного спасения уничтожит все, что угодно. Помните об этом: мы не остановимся ни перед чем.
Уловив за спиной движение, Макензи резко обернулся.
— Энциклопедия удирает! — закричал он. — Нелли, хватай его!
— Порядок, шеф, — мгновение спустя откликнулась Нелли. Она выступила из темноты, волоча за собой Энциклопедию.
Макензи повернулся к дирижерам, но они исчезли, лишь глухо шелестела в отдалении трава.
— Что теперь? — спросила Нелли. — Пойдем жечь деревья?
— Нет, — покачал головой Макензи. — Мы не будем их жечь.
— Мы их напугали, — изрекла Нелли, — так здорово, что они не скоро забудут.
— Возможно, — согласился Макензи. — По крайней мере, будем надеяться, что ты права. Но они не только испугались. Они возненавидели нас, и это, пожалуй, гораздо лучше. Мы ведь ненавидим тех тварей, которые питаются людьми, считают, что человек ни на что больше не годен. Они мнили себя пупом Вселенной, величайшими из разумных существ, а мы задали им изрядную взбучку, напутали, уязвили гордость и дали понять, что зарываться не следует. Они столкнулись с теми, кому далеко не ровня. Что ж, в следующий раз подумают дважды, прежде чем ввязаться в очередную авантюру.
Из Чаши донеслись звуки музыки. Макензи запрыгнул в вездеход и подошел к Смиту. Тот крепко спал, укутанный одеялом. Уэйд сидел в углу, обхватив руками голову.
Внезапно спокойствие ночи нарушил рев ракетных двигателей. Макензи выскочил наружу. Над Чашей, заливая ее светом прожекторов, кружил флайер. Вот он круто пошел вниз, на какой-то миг замер в воздухе и совершил посадку в сотне ярдов от вездехода. Из него выбрался Харпер.
— Ты не сжег их! — закричал он, подбегая к вездеходу. — Ты не сжег деревья!
Макензи покачал головой.
Харпер стукнул себя в грудь кулаком левой руки — правая была на перевязи.
— Я так и знал, так и знал! Решил подшутить над шефом, а? Все развлекаетесь, ребята.
— Да уж, развлекаемся.
— Что касается деревьев… Мы не сможем забрать их на Землю.
— Я же вам говорил, — заметил Макензи.
— Полчаса назад пришло сообщение. Оказывается, существует закон, запрещающий доставку на Землю инопланетных растений. Какой-то идиот притащил однажды с Марса дрянь, которая чуть было не погубила все живое на планете, тогда-то и приняли закон. Просто за давностью лет о нем забыли.
