— Библиотека… Ты имеешь в виду учебный центр? Я могу проводить тебя туда. Хотя сам там ни разу не бывал, но где находится — знаю.
Джим кивнул. Адок коснулся его плеча, и они переместились в уже знакомый Джиму сад. Адок помешкал, затем устремился в узенькую боковую улочку.
— Если не ошибаюсь, это где-то здесь.
Джим последовал за ним. Пройдя улицу, они приблизились к широкой каменной лестнице, ведущей в открытый павильон.
По лестнице сновали люди. Старкинов среди них было мало — преобладали цветные. По пути Джим пристально разглядывал спешащих слуг, и, когда они с Адоком миновали подъем, внимание Джима было вознаграждено. Навстречу, торопясь, шел черноглазый человек с желтым лицом, смахивавший на Мелнеса. Человек кинул взгляд на одного из входящих, коротышку с длинной темной шевелюрой. Как бы случайно тот опустил ладонь правой руки себе на талию, чуть выше пояса. В ответ желтолицый небрежно коснулся левого бицепса двумя пальцами правой руки. После чего оба, не сказав друг другу ни слова, разошлись.
— Ты видел? — тихо спросил Джим Адока, едва они вошли в павильон. — Что значат эти жесты?
Адок довольно долго молчал, чем вызвал недоуменный взгляд Джима На доселе бесстрастное лицо Старкина набежала тень.
— Странно, — словно бы про себя произнес Адок. — Такое уже было. — Он поднял на Джима глаза. — Это Немой Язык.
— И о чем они говорили?
— Не знаю. Это древний язык. Высокородным он стал известен лишь после первого восстания слуг, несколько тысяч лет назад. Слуги пользуются им довольно часто, но нам, Старкинам, ничего не рассказывают — мы слишком преданы Императору.
— Понятно.
Джим погрузился в раздумье.
Они миновали холл и попали в просторное помещение, залитое светом непрерывно вращавшихся шаров, за движением которых трудно было уследить. Адок, остановившись, кивнул на эти маленькие солнца.
— Это один из архивов, правда, не знаю, какой именно. Архивы предназначены не нам, а Высокородным. Направо есть комнаты, там ты можешь получить нужную информацию.
Он проводил Джима по коридору до первой свободной комнатки, где находились стул и что-то вроде ученического стола с наклонной поверхностью.
Джим уселся за стол. Возле самого края крышки обнаружилось несколько рукояток черного цвета. Адок повернул одну из них. Поверхность стола превратилась в светящийся экран, на котором проступило единственное слово: «Готов».
— Говори прямо в экран, — подсказал Адок.
— Мне необходимо просмотреть все документы, касающиеся экспедиций к системе Альфы Центавра, — медленно проговорил Джим.
Надпись исчезла. Слева направо по экрану медленно поползли строчки.
Информация была не совсем подходящая. Джим не подозревал, что на Альфу отправлялось такое множество экспедиций. Вынужденный просматривать общие сведения обо всех экспедициях подряд, он ждал отчета лишь об одной — той, что побывала на Земле.
Очевидно, на просматривание всего массива информации уйдет несколько дней, а то и недель.
— Нельзя ли ускорить передачу? — обратился он к Старкину.
Тот слегка подвинул ручку — строчки поползли быстрее. Все равно Джиму казалось, что они ползут слишком медленно. Тогда он вывернул рычажок до самого ограничителя. Адок вскрикнул;
— Джим, да ведь ты читаешь почти как Высокородный!
Джим не ответил. Он сосредоточенно вглядывался в экран. Лишь в перерыве между сменой кассет он осознал, что прошло довольно много времени, и ноги затекли от долгого сидения в одной позе.
Он разогнул спину, отключил экран и посмотрел на неподвижно стоявшего поодаль Адока.
— Ты меня все время ждал? — удивленно спросил он. — Долго я читал?
Бесстрастным голосом Адок назвал время в имперских единицах, соответствовавшее примерно четырем земным часам.
Джим встал, потянулся, сделал небольшую разминку и вновь уселся за стол. На этот раз он затребовал сведения по Немому Языку.
Оказывается, Немой Язык имел пятьдесят две разновидности. По всей видимости, в Мире Владык было не одно восстание рабов, а значительно больше, и знаки языка менялись после каждого бунта. Для себя Джим решил, что обязательно просмотрит материалы по всем комплексам сигналов — на это занятие, возможно, уйдет несколько дней. Именно комплексы сигналов — вот что представлял собою пресловутый Немой Язык. Поглаживание подбородка, скрещивание пальцев — каждый жест был своего рода символом, суть которого требовалось постигнуть.
Джим погасил экран и вышел на улицу. Адок безотлучно следовал по пятам. Около часа они бродили по аллеям подземного сада, заходили в магазины, толкались в людных местах. Везде Джим высматривал знаки Немого Языка.
Он видел множество сигналов, но ни один из них не был похож на уже известные ему разновидности. Однако Джим старался запоминать как знаки, так и сопутствовавшие им обстоятельства. Затем отпустил Адока и вернулся к себе.
В одиночестве побыть не удалось — явилась Ро в сопровождении Словиеля. Откуда она узнала, подумалось Джиму, что он уже дома? Неужели за ним непрерывно наблюдают? Даже сама возможность подобной слежки, если учесть, что девушка пришла почти сразу после его возвращения, настораживала. Разумеется, он должен выпытать у нее все до конца.
Здороваясь, Джим уловил в настроении гостей нотки озабоченности. На лице Словиеля застыла хмурая усмешка.
— Что-то случилось? — поинтересовался Джим. — Или я ошибся?
— Не ошибся, — произнес Словиель. — Император утвердил мое поручительство, и Галиан — кстати, почему ты не сказал, что он твой приятель? — Галиан предложил устроить по этому поводу небольшой банкет, так сказать, отметить событие. Зачем это ему понадобилось, как ты думаешь?
Джим поразмыслил.
— Если будет банкет, Император осчастливит нас своим присутствием?
Словиель нахмурился. Видимо, счел вопрос неуместным, тем более в устах цветного.
— Зачем ты это спросил?
— Затем, что Мелнес очень умный человек, — ответил Джим.
7Словиель весь напрягся, точно зверь перед прыжком.
— Довольно, Волк! — рявкнул он. — Хватит, мы уже наигрались в намеки и иносказания!
— Джим… — предостерегающе начала Ро.
— Мне очень жаль, — твердо произнес Джим, выдержав взгляд Словиеля. — Объяснение касается не тебя, а Императора. Мне кое-что стало известно, но тебе я ничего не скажу. Впрочем, тебе и не заставить меня сделать это, ибо с твоей стороны подобный поступок выглядел бы крайне неприлично — поручительство кое к чему обязывает.
— Пойми, — продолжал он, стремясь убедить Словиеля. — В данный момент я в самом деле не имею права сообщить известную мне тайну. Лучше давай договоримся: если под конец банкета ты, Словиель, не получишь от самого Императора либо Вотана подтверждения правомочности моего молчания, я согласен ответить на любой твой вопрос. Идет?
