Я смотрел на Веронику. Она не шевелилась, но в глазах ее явно читалось только одно. Я почему-то сразу понял, что она знает — транстерминатор заряжен. А я не шучу. Я нахожусь на грани, балансирую над пропастью, стою лишь кончиками пальцев на тонкой проволоке, которая уже глубоко врезалась в кожу и вот-вот порвется, увлекая меня за собой в глубину безумия.
— Знаешь, Вася, я понял, почему вы воюете. Вас заставили. Пригрозили пытками и вечным пребыванием в Аду, или как он там у вас называется. А вы испугались как дети, которым папа угрожает ремнем. Вы ведь даже не подумали, что обрекаете себя на вечный страх. Страх нарушить правила… А еще знаете что? Вы ведь боитесь самой смерти! Я прав? За четыреста лет вы просто-напросто потеряли ту частичку души, которая не дает людям сходить с ума при мысли о том, что они умрут. Вы хотите просто жить вечно. И не представляете даже, что можете когда-то умереть. И это тоже заставляет вас сражаться друг с другом, как и тень Инквизиторов ваших! Черт, да вы просто кучка идиотов!
— Это ты идиот, Виталий! Не лезь в наш монастырь со своей моралью. — Вася наконец закончил работать на компьютере и тоже обернулся в мою сторону. Он выглядел слишком спокойным. Может, не подозревал о моем состоянии? Я же могу сейчас в него выстрелить! Я действительно понял, что сделать это мне ничего не стоит. Только нажать на гибкий и податливый курок…
— Это не мораль! Это факт человеческой жизни!
— Мы не люди, Виталик, — мягко поправил Василий, — не забывай, пожалуйста, об этом.
— Да, я знаю. Вы просто перестали быть людьми, когда согласились играть. Вы что, не понимали, во что ввязываетесь?! — я, не сдерживаясь, откровенно орал, уже не замечая, что дергаю транстерминатор из стороны в сторону, переводя взгляд с Вероники на Василия. Да они и вправду сумасшедшие!
— Прекрасно понимали. Людям, которые никогда в жизни не видели телевизора, не знали, что такое элекрический свет, предлагали бессмертие! Понимаешь, Виталька?
— Хочешь сказать, что потом было поздно отказаться?
— Да.
— Но тогда почему вы каждые сто лет набираете себе новых людей? Вы просто не хотите останавливаться! Я же сказал — вы просто погрязли в своей вонючей жажде жизни!
— Не в этом дело… — попытался перебить Василий, но я не дал ему договорить. Я обратился в Веронике:
— А ты что же думаешь, что твоя попытка самоубийства — это подвиг? Да плевать все остальные ваши игроки на тебя хотели! Главное для них, чтобы ты не выдала свои секреты, которые могут привести и к их гибели тоже.
— То, что у тебя в руках оружие, не дает тебе права так оскорблять меня и моих друзей, — вновь произнес Василий. Вероника по-прежнему молчала, не сводя с меня глаз.
— А я не с тобой разговариваю. Я спрашиваю у нее… Отвечай же!
— Что отвечать?! — неожиданно вскрикнула она. — Ты ведь совсем ничего не понял из того, что видел. Неправильно осознал, за что мы боремся! У нас ведь тоже есть свои идеалы, стремление жить нормальной жизнью!
— И знать вечно, что какие-то существа могут запросто вломиться в твою жизнь? Так, что ли, мне это понимать?
— Не в этом суть, Виталик. Всего полчаса назад ты узнал, что все подвластно Создателям. Что мы не просто чудо природы, а специально созданные Богом существа. Возможно, что именно для этой Игры. Понимаешь? Это напугало тебя.
— И ты понял, что умрешь, — добавил Василий тихо. Совсем не понимая, что делаю, я перевел ствол транстерминатора на него. Сердце мое бешено колотилось, и тут только я осознал по-настоящему, насколько взвинчен. До какого предела дошел. И еще, что я не только зол на все, что происходит со мной, но и вправду напуган. Настолько сильно, что грань страха почти стерлась с гранью злости. Это и называется слепым безумием.
— Стоп! Не говорите больше ничего! — приказал я, мотая головой. Надо собраться. В конце концов я вернулся не для того, чтобы разводить демагогию о том, что есть хорошо, а что плохо.
Мне ведь нужно совсем другое.
— Ты устал? — это Вероника. Преданно заглядывая в глаза. Я отвернулся, посмотрел на Василия. Он не двигался и не сводил с меня глаз. Ожидал, когда я приму решение, что с ними делать.
— Нет, я не устал. Прекрати постоянно создавать иллюзию, что я слаб и беспомощен. Ладно, у тебя есть день. ги, сила, бессмертие, но и я тоже не обезьяной родился Думать своей головой умею.
— И что же ты надумал? — спросил Вася. Мне показалось, что он уже все понял. Ну и хрен с ним тогда.
— Ты говорил о жрецах, которые могут общаться с Создателями. Мне нужно поговорить хотя бы с одни из них.
— И что это тебе даст? — спросил Вася, поднимаясь наконец из своего кресла. Посмотрел на часы. — У тебя в запасе минут десять, а потом Исправители выйдут на твой след.
— А мне наплевать, — ответил я.
— С каких это пор тебе стало плевать? Час назад был испуган и подавлен. Ты хотел узнать только, зачем тебя преследуют. А теперь? Ты же на себя стал не похож. Дергаешь транстерминатор из стороны в сторону, как эпилептик. Скажи, для чего тебе надо разговаривать со жрецом?
Я задумался: отвечать или нет? Злость немного утихла.
— Не скажу. Твое дело отвести меня к нему, а дальше я постараюсь сам выпутаться из этой передряги.
Вася усмехнулся так, словно хотел сказать, что передряга — это еще очень слабо сказано.
— Так мы, получается, заложники?
— Получается, что так— ответил я. — Вам обоим придется пойти со мной.
— Что ж, у кого в руках оружие, тот, как говорится, и хозяин. — Вася встал. — Твоя затея глупа, но если ты сам хочешь умереть в мучениях, то это только твоя воля.
— Я вообще не хочу умирать.
Вероника на меня как-то странно посмотрела, и мне опять стало страшно.
К вокзалу мы подъехали спустя полчаса.
Солнце уже совсем вышло, но светило по-осеннему тускло и нежарко. Небо затянули серые тучи, и пробирал холодный ветерок. Все-таки осень — тут уж ничего не поделаешь.
У Васи я переоделся во все сухое, пошарив в его гардеробе. Вероника и хозяин дома сидели на диване, не предпринимая никаких попыток сопротивляться, и молча наблюдали за мной. И правильно, а то я не сказал бы сейчас с уверенностью, что не смог бы выстрелить в одного из них.
Дубинкой еще ладно, но не из транстерминатора. Оружие я сложил и спрятал под курткой.
Боб, лежащий перед будкой, проводил нас недовольным взглядом, словно ему совсем не нравилось оставаться одному и охранять ставший пустым дом.
На вокзале было не так уж и людно. Люди обычно с неохотой отправляются в какую-нибудь поездку, да еще в такую рань. Если дела не очень срочные, то можно отложить свой отъезд на более поздний час. Но мы торопились.
