— Вовой зовут, — протянул толстую волосатую ручищу.
Он осторожно сунул в нее ладонь и открыл дверь пошире, давая ему пройти. Огляделся. На площадке кроме визитера никого. Его охватило странное оцепенение.
— Не грабитель, не бойся, — заржал мужик, довольно скребя залысину. Подумав добавил, — У меня и закусон есть.
— Где? — вяло спросил он, оглядывая гостя: обшарпанные синие шорты, выцветшая футболка неопределенного цвета, вся в застарелых пятнах, дырявая, тапки-зайчики. У зайца на левой ступне отсутствовал левый глаз-бусинка. Чем подозрительней он окидывал соседа напротив, тем веселей и непринужденней оный делался. Закусон-то? Дома остался. Щас быстренько сгоняю.
Они стояли так в коридоре в тусклом свете настенной лампы. Он сделал движение: сунул руку в карман. Сосед никак не отреагировал — критически осматривал интерьер. Пауза затягивалась.
— А почему именно ко мне? — спросил он, кашлянув.
Вот сейчас "сосед" кинется на меня с ножом….вот, вот, нет, не кинется, с сожалением подумал он, и сразу расслабился. Опустил плечи.
— Ну не к бабульке же из 241-ой! — хмыкнул мужик, — У остальных семьи, в 243-ой вообще какой-то полковник живет…
— Ну, военные это дело любят, а я не очень-то увлекаюсь, — неуверенно сказал он.
— Не, они все поголовно психи, — махнул мужик, — на своем опыте убедился. А ты, дружище, из всех здешних обитателей самый адекватный. Никто же насильно не заставляет. Ты мне, главное, компанию составь. Это ж ритуал, задел добрых отношений между двумя мещанами.
Разворачивать мужика было уже поздно.
— Ладно, — тяжко вздохнул он, — проходи. И это….поаккуратнее.
— Обижаешь!! — мужик затолкался в тесном коридоре, засопел, зашаркал, как бы невзначай опрокидывая предметы.
— На кухню, на стол ставь, — распорядился он, подхватывая на лету календарик, слетевший с гвоздика, — и в зал, вон туда.
Пока сосед бегал за закуской, он кое-как рассервировал журнальный столик, нарезал хлеба и извлек из холодильника бутылку минералки. Вова приволок огромный пластиковый пакет (в них еще фирменную одежду упаковывают), до отказа набитый всяческой снедью, причем на донышке позвякивало. Оказалось, это бутылочки "Боржоми", что принесло ему несказанное облегчение. Чего тут только не было. Даже банка красной икры.
— Слушай, — опомнился сосед, — я даже не в курсе, как тебя по имени-отчеству.
Он торопливо представился. Вот так казус. Ничего, бывает, успокоил сосед, наливая себе стопарь. Потом сосредоточенно замер, вознеся глаза к потолку. Понятно, предстоит выдержать долгую задушевную беседу.
— Чего переехал…. - жена выперла, зараза, — Вова заскрежетал зубами, — Все для нее делал, ничего не жалел. Жизнь как жизнь, обычная семья. Дочка в институт определилась, младший на "хорошо" учится в девятом, никаких забот. И на тебе. Ее, понимаешь, подруга затащила на какую-то там дискотеку, и, значит крышу ей снесло — ощущений новых захотелось, а бабе сорок лет, — опрокидывает стопарь и сразу же наливает второй, — мы с ней можно сказать ровесники, и, это, успокоиться пора. Эх, нету у них мозгов, не-ту! Одни эмоции. Ты, заявляет, не прогрессивный. Не шагаешь в ногу со временем, как был совком, так им и остался. Бирюк, представляешь? Бирюк. Ну давай в кино сходим, в театр, я не знаю, в филармонию, чего тебе еще надо? Ну, короче, не хочу быть царицей морскою, как там у Пушкина, в сказке про деда с бабкой, только у той материальная подоплека была, а у моей шиза какая-то. Я раньше не догадывался, в чем тут дело, потом до идиота дошло. А ты слушай дальше. Ты меня не любишь, как-то раз объявила. Я: ты чего, совсем что ли сдурела? Я ее, видишь ли, не люблю, — сосед ударил себя кулаком в грудь, — Как сыр в масле катается, все есть, захотела шмотку купить — пожалуйста! Нет же, нет! Скандал закатила, стала раздражительной, несговорчивой. Что ни слово, шипит як змея подколодная, прикинь? Я совсем офигел, побежал к врачу, рассказал все как есть. Обратитесь к сексопатологу, у вас нарушена взаимная гармония, отсюда трения в общении, чувство неудовлетворенности. Ну, пошел на беседу с этим "патологом". Ее заодно прихватил. Часа три у него торчали, совсем она его, беднягу, измучила своими жалобами, он мокрый весь сидел. Что поделаешь — денежки надобно отрабатывать, так что особо не жаловался. Сказал ей пойти подышать воздухом, задал мне пару конкретных вопросов и говорит. У вашей, говорит, жены переоценка ценностных ориентаций и смена социально-полового типа поведения. Если раньше ее приоритетом была семья, дети, очаг, то на данный момент ее интересует получение удовольствия. Она ищет экстремальных ощущений. Я кое-где нахватался, высшее все-таки имею, и спрашиваю: это по Фрейду, что ли? Он: примерно. Понимаете, у нее видимо обострилась застарелая психологическая травма, когда вы перестали уделять ей должное внимание, и произошел срыв. Она потеряла свою женственность. Это бич многих современных женщин. Определенное влияние оказали все эти течения, культура вседозволенности, андрогинные тусовки. Это ненормально. Надо принимать меры. Иначе она будет мучить и себя и других, пока не дойдет до точки. Я, честно говоря, был в таком шоке. Юлить не умею, поэтому в тот же вечер предложил ей походить к нему на прием. Что ты, подняла крик, благо дети уехали на каникулы к теще. Посуду размолотила. Но я же ее действительно ЛЮБЛЮ, я искренне хочу ей добра. Нет, дело с концом, сколько не уговаривал. Развод.
Сосед сокрушенно покачал головой. Бутылка почти опустела. Пришлось посочувствовать. Не все потеряно, со временем перебесится, признает ошибку. Детей конечно жалко, но они взрослые, поймут.
Через несколько минут горестных раздумий сосед приободрился:
— Не обращай внимания. Неудобно в жилетку плакаться, просто человек хороший попался, одно на другое навалилось. Женат?
— Был, — отрезал он сухо, опустив глаза.
Сосед смекнул и тему развивать не стал. Работаешь? Да, ответил он, работаю. Поведал немного о себе. Что называется автобиографическая справка. Сосед слушал в пол-уха.
"Сильный человек имеет право на минутную слабость, равно как слабый — на обретение сил", — пришло ему в голову. Вот как сейчас. Его подтачивало чувство, будто он что-то хотел сделать и зарекся сделать это в условленный срок, нечто важное, имеющее для него первостепенное значение. Но что — здесь царил вязкий непроходимый мрак. Купить хлеба? Вынести мусор? Нет. Сделать звонок.
— ….копаться в человеческих мозгах, — соседа терзал новый приступ красноречия, — Презираю кретинов, считающих тебя ничтожеством только за то, что знаешь меньше них. Зарабатываешь меньше них. Еще больше ненавижу мнимых доброжелателей. Я вот тебе здесь поляну накрыл не просто так, сразу говорю.
