Лин Картер - Черный легион Каллисто

И хотя я никогда не говорил Дарлуне о своей любви, хотя пропасть между моим низким положением и ее высочайшим рангом вполне могла стать непреодолимым препятствием, в глубине души у меня всегда горело чистое и яркое пламя надежды.

Безнадежная любовь – вовсе не любовь, а черный ядовитый рак, разъедающий сердце. Такой ли окажется моя судьба? Неужели принцесса любит – может любить принца Черного Легиона?

Ответ на этот вопрос я должен был узнать через несколько минут.

И вот с внутренней дрожью, которую я предоставляю самому ощутить моему читателю, я подошел к потайному глазку и скользящей панели, которая вела в помещения Дарлуны.

Здесь мне пришлось погасить лампу, иначе ее слабый свет могли увидеть сквозь какую-нибудь щель в стене, а я не должен пока давать знать о своем присутствии. Я не был уверен, что принцесса одна.

Прикрыв лампу плащом, который я прихватил именно с этой целью, я в полной темноте приблизился.

И замер от неожиданности!

Перед собой, на фоне тьме освещенное тусклым светом, я увидел лицо незнакомого человека.

Впрочем, лицо его было закрыто черным забралом, и я видел только блеск глаз, прижатых к глазку в стене. Свет, пробивавшийся из помещения, тускло освещал профиль этого человека.

Кто-то еще в темноте подглядывал за Дарлуной!

Со смесью страха и тревоги я отступил и споткнулся обо что-то в темноте, покатился камень. Его стук показался мне ужасно громким в неподвижности черного прохода, и тут же невидимый наблюдатель отдернул лицо от глазка и сразу растворился во тьме.

С бьющимся сердцем, тяжело дыша, я стоял в темноте, вслушиваясь и всматриваясь в поисках малейших признаков положения своего противника. Волосы встали дыбом, каким-то шестым чувством я ощущал его невидимое присутствие.

Потом ослепительный луч ударил мне прямо в глаза – обнаженная сталь устремилась к моему сердцу, и в следующее мгновение я отчаянно сражался за свою жизнь.

Не в первый раз я сражался не на жизнь, а на смерть, и, вероятно, не в последний. Но искренне молю всех существующих богов, чтобы я никогда не оказывался в столь отчаянной и безнадежной ситуации.

Схватка в ограниченном пространстве тайного хода вообще должна быть сложной, но если и вы и ваш противник не видите друг друга, она превращается в хаос.

Я слышал звуки тяжелого дыхания, скрип обуви о каменный пол, звон наших мечей, но в полной темноте я ничего не видел, абсолютно ничего.

В мгновение ока я выхватил свой собственный меч, разъединился и парировал удар противника, но он был так близко, что провел болезненную царапину на моей груди, прорезав кожаную куртку. Доля дюйма глубже, и я не рассказывал бы сейчас этого.

Я действовал только в защите, и требовалось все мое искусство, чтобы держать невидимый меч подальше от моего горла. Шаг за шагом я отступал и все время искал возможности разъединиться и бежать: в любой момент звуки нашей схватки могли привлечь внимание людей за стеной, и коридор тут же наполнится стражниками. Моя маскировка будет раскрыта, меня схватят, и все надежды оказать принцессе помощь в ее трудном положении рухнут в черную пучину отчаяния.

Тем временем я мог только отбиваться от атак своего невидимого противника.

Никогда не сражался я так искусно, как в этот час. Если бы не тысячи приемов и хитростей искусного фехтования, которые я усвоил под руководством Лукора, одного из величайших фехтовальщиков Танатора, я через мгновение был бы разрублен на куски или насажен на лезвие своего противника.

Кто бы он ни был, этот противник, он был отличный фехтовальщик. И когда я позже обдумывал это происшествие, меня оно ставило в тупик. Несомненно, это какой-то офицер или солдат Чак Юл. А Чак Юл мало внимания уделяют изящному искусству фехтования. Это всадники, привыкшие рубить сверху вниз тяжелым кавалерийским оружием, и гораздо лучше знакомы с копьем и боевым топором, чем с рапирой. Но мой противник был превосходным фехтовальщиком, и его искусство могло сравниться с моим. А без ложной скромности могу утверждать, что являюсь одним из лучших фехтовальщиков этого джунглевого мира ужасов и загадок.

Дуэль была стремительной и яростной, но заняла очень мало времени. В сущности, всего несколько секунд.

Я пятился, уступая перед яростным натиском своего невидимого противника, и неожиданно снова споткнулся – на этот раз о собственную лампу – и упал на спину.

При этом я сдернул ткань, прикрывавшую лампу. Свет на какое-то время, должно быть, ослепил моего противника, потому что он остановился. Он легко мог проткнуть мне, лежавшему навзничь, сердце, но он остановился.

В следующее мгновение я приподнялся на одном колене и нанес удачный удар. Он был так ошеломлен неожиданным светом, что не успел парировать удар, и концом меча я слегка оцарапал ему щеку, сразу под черным забралом, прикрывавшим его лицо.

Всего лишь царапина, но потребуется несколько дней, чтобы ее залечить, и мне пришло в голову, что если в течение следующих нескольких дней я встречу своего противника, то смогу его узнать.

Но тут он отпрыгнул, свернул в боковую ветвь тайного хода и через мгновение исчез.

Я вскочил на ноги, готовый к преследования, но услышал топот множества ног, короткие вопросительные возгласы и звон оружия. Кто-то услышал звуки нашей дуэли во тьме и вызвал охрану.

Поэтому я торопливо ушел, чтобы меня не обнаружили. Так я в эту ночь и не смог услышать из уст своей любимой принцессы, кому она действительно отдала свое сердце.

В следующие день-два принц Васпиан так загрузил меня, что у меня не было никакой возможности организовать тайную встречу с принцессой.

На следующее утро после дуэли с загадочным противником я незаметно внимательно рассматривал лицо принца и почувствовал облегчение, убедившись, что на нем нет ни малейшей царапины. Я говорю «облегчение», но на самом деле я испытывал смешанное чувство. Мне было известно, что принц плохо владеет оружием; поэтому было маловероятно, что именно с сыном Арколы я сражался в темноте тайного хода: мой противник, кем бы он ни был, был превосходным фехтовальщиком.

Тем не менее именно принц первым рассказал мне о существовании тайных ходов и хорошо знал их, а Дарлуна когда-то была хозяйкой дворца и, следовательно, тоже должна была хорошо знать эти ходы; а так как я верил, что эти двое любовники, мне казалось, что именно принц – наиболее вероятный мой безымянный противник. Потому что за все время пребывания в этих ходах я ни разу там никого не встретил.

Через два дня после дуэли принц приказал мне присутствовать вместе с ним на очень важной дворцовой церемонии; сам Аркола приказал принцу быть на ней. Офицеры Черного Легиона получали награды за храбрость и успехи в командовании, и приглашались все руководители Чак Юл.