- Суд считает ваши слова признанием в том, что вы сознательно пошли на сговор с преступными элементами. Суд принимает к сведению, что вы сознаете свою вину, - отчеканил Хадбалла.
- Вину? Это скорее был мой долг. Перед наукой воздвигли забор. Она стала его ломать. Нашими руками она разнесла его в щепы. Хотите вы того не хотите, боитесь - не боитесь, знаете, что об этом думать, - не знаете, но вы будете жить в просторе, который мы вам открыли, а наша личная судьба и ваше к ней отношение не имеют ровно никакого значения. Конечно, приятно было бы кончить свои дни, как ваш хитрый доктор Фауст, и умереть в прекрасное мгновение, которое захочется продлить. Но наш договор с дьяволом таких привилегий не предусматривал. Нарг погиб под пулями, и если вы, шериф, по своему приговору дадите оружие этой скорой на руку фурии, она с великой радостью и меня превратит в решето. И должен вам сказать: это меня не огорчит. Я очень устал от рабской жизни. Двадцать лет назад, когда меня осенила идея, я не был рабом. Каждый час работы открывал мне удивительные вещи, я был свободным и счастливым творцом. Но чтобы доказать правоту своих идей, мне пришлось взвалить на свои плечи изнурительный и непосильный груз: экспериментаторство, возню с методиками, шлифование мелочей, которым нет конца и края. Двадцать лет рабского труда! Худшего наказания для меня не мог бы выдумать ни один суд на свете. Я его понес, я сам себя истоптал и потерял в этих норах. Я давно прах. Так что мне с того, чем пахнут деньги, которые мне дают? Что с того, что я, прах, пересадил одного доктора наук из миллиона сущих в шкуру жалкого афериста? Что с того, что за это беззаконие вы, прах, в этом жалком заточении вынесете мне свой жалкий приговор? Это все недостойная суета под ногами великого и прекрасного дела науки. Как бы вы ни заклеймили меня, хоть детей моим именем пугайте, но открытие пришло в мир. Мое открытие! И если вы честные люди, то признайте честно, что не вашего ума это дело, и займитесь чем-нибудь попроще. Так и быть, я задам вам задачу. Шериф, я обвиняю этого мужчину и эту женщину, - Ван Ваттап указал на тощего и Джамилю, - в том, что они своими действиями причинили смерть человеку по имени Эжен Нарг. Мертвое тело и орудие убийства предъявлены правосудию. Дело вполне в пределах вашей юрисдикции и компетенции. Не так ли?
- Сволочь! - крикнула Джамиля. - Краснобай! Сколько же ты понапрасну жил на этом свете!
- Замолчите, женщина, - громко сказал шериф, ударив молотком по столу. - Замолчите все! У меня кружится голова. Суд объявляет перерыв. О сроке следующего заседания суд объявит после отдыха и размышления. - Он встал, пошатнулся и строго сказал: - Встаньте, когда встает судья.
- Ах, шериф, шериф, - сказал Ван Ваттап, вставая. - Давайте-ка мы лучше повторим процедуру с иголочками. Надеюсь, асессор, вы мне поможете, как в прошлые разы: у вас уже есть опыт. Но перед этим я хотел бы сделать заявление. Весьма существенное для суда, если он собирается размышлять. Вы позволите?
Хадбалла кивнул и сел. Сели и все остальные.
- Я слежу за приборами в "двадцатке", - сказал Ван Ваттап, - и обнаружил, что подъем температуры ванны прекратился. Это говорит о том, что какие-то секции нагревателя не получают питания, хотя сигнальные лампы горят. Следовательно, аппаратура "двадцатки" неисправна...
- Луща-младший жив? - поспешно перебил асессор.
- Насколько это понятие приложимо к гипотермированному объекту и насколько я могу доверять показаниям приборов, да, - ответил Ван Ваттап. Судя по всему, имеющийся режим можно поддерживать сколь угодно долго. Пока это будет иметь смысл по иным обстоятельствам. Но вернуть объект в нормальное состояние я не могу, чем вы, - и Ван Ваттап обернулся к тощему, - обязаны лично себе и вашей сообщнице.
- Лжешь! Лжешь! Ты просто хочешь, чтобы мы тут все сошли с ума! крикнула Джамиля.
- Вы находились здесь достаточно долго, чтобы знать, что я никогда не лгу. Не испытываю в этом необходимости, - презрительно ответил Ван Ваттап и вновь обратился к Хадбалле: - Кроме того, я просил бы вас недвусмысленно сказать мне, могу ли я впредь до окончания затеянной вами процедуры вести себя так же свободно, как и все прочие, находящиеся здесь. Или вы в чем-то ограничиваете мою свободу действий?
- Вы единственный, кто может управлять аппаратурой, - ответил Хадбалла. - Суд надеется, что вы и далее будете поддерживать ее в рабочем состоянии. Во всем прочем до решения суда вы обладаете теми же возможностями, что и мы. Суд не видит поводов для иного постановления.
- Только есть у меня не проси! Сам возись - времени у тебя хватит! продолжала бушевать Джамиля.
- Здесь имеется много вещей, являющихся моей личной собственностью, продолжал Ван Ваттап, словно не слыша слов Джамили. - Как вы считаете, шериф, в какой мере я имею право и в дальнейшем единолично распоряжаться этими вещами? Чем я должен, по-вашему, поступиться частично, а от чего отказаться полностью?
- Суд не готов к ответу на этот вопрос, - ответил Хадбалла. - Если вы настаиваете, суд постарается вынести справедливое решение, а пока просит вас проявить разумную добрую волю.
- Прошу иметь в виду, - сказал Ван Ваттап, - что у меня нет ни малейшей доброй воли по отношению к кому-либо из присутствующих. Обстоятельства вынуждают меня подчиняться вашим указаниям, но не более того. Не хотел бы, чтобы кто-то хоть в малейшей степени заблуждался на этот счет. У меня все.
- Постойте, - вмешался асессор. - Ведь вы, шериф, специалист по электронике! Может быть, назначенный вами перерыв лучше использовать для того, чтобы разобраться с электросхемой щита? Восстанови мы аппаратуру "двадцатки" - все станет намного проще. Я уже не говорю о том, что вдруг удастся разобраться и с пуском затворов. Убежден, что здесь имеется документация по электрической части. Где она? - обратился асессор к Ван Ваттапу.
- Электроникой и приборами занимался Нарг, - ответил Ван Ваттап. Надо посмотреть его рабочие шкафы. Может быть, там что-нибудь и найдется. Должен сделать вам комплимент: это первые разумные слова, которые я здесь услышал, хотя я вряд ли смогу толком помочь в таком предприятии.
- Я специалист по электронной связи, это совсем не та область, сказал Хадбалла. - Но давайте попробуем. Доктор Ван Ваттап, покажите нам рабочие шкафы Нарга.
- И еще одно! - настойчиво продолжал асессор. - От имени истца я просил бы суд на основании свидетельских показаний ответчика признать истца гражданином моей страны Осипом Лущей, доктором наук и отцом Дрона Лущи, вопреки его воле выкраденного и подвергнутого биологическому эксперименту точно так же, как и его отец.
Путаная вышла фраза, но зато все сказано, что нужно, и единым духом. Юристы такие фразы уважают.
