— Так что же это?
— Не знаю. Попросту металлический обелиск высотой пять метров тридцать сантиметров и диаметром двести шестьдесят сантиметров. Похоже на гигантскую сигару, вбитую в землю на половину своей длины. Зондирование показало, что полная ее длина составляет десять метров шестьдесят сантиметров.
— У тебя есть снимки?
— Он развел руками и покачал головой:
— К сожалению, нет. Это нельзя сфотографировать.
— Как это нельзя?
— Очень просто. Все фотопластинки чернеют, засвеченные каким-то излучением, хотя ни счетчики Гейгера, ни другие приборы ничего не обнаружили. Ни следа какого-либо излучения. Да, и еще: она всегда теплая, хотя, как ты знаешь, там, в горах, ночи, прохладные, да и днем температура скачет. Не горячая, а теплая… точнее, тридцать три градуса по Цельсию. Ночью от нее исходит слабое свечение. Вот, кажется, и все, что я могу тебе рассказать. Не потому, что не хочу, — он замахал рукой, предупреждая мои возможные протесты. — Нет, не потому. Просто я сообщил тебе проверенные на сегодня факты. Я сам, кроме этого, ничего не знаю. Завтра утром, если ты не против, мы поедем туда. Согласен?
— Что за вопрос?! Ясное дело — поеду. Даже если все окажется весьма обыденным. Как знать, может, это последняя ступень какой-нибудь ракеты-носителя или что-то в этом духе? Так или иначе поездка в горы на несколько дней за казенный счет и с благословения главного — кто же от этого откажется! Старик, у меня три года не было нормального отпуска.
— Вот и хорошо… Прости. Плохо, что ты так долго без отпуска, но хорошо, что согласен. Тогда, если ты не против, завтра в девять я за тобой заеду.
Рейсовый автобус усердно взбирался по серпантину горной дороги. По обеим ее сторонам высились склоны, поросшие живописным смешанным лесом. В открытые окна врывался холодный ветер, насыщенный ароматом леса, листвы, грибов и чего-то еще. Ни с чем не сравнимый, неповторимый запах пущи. На остановке в маленьком городке нас ждал открытый военный «козлик» с рослым солдатом за рулем. С ним был гражданский в светлом костюме. Увидев нас, он улыбнулся:
— Очень рад, профессор, что вы вернулись. У нас новые данные. Но об этом позже. Пожалуйста, садитесь.
Через час мы были на месте. На большой поляне светлыми пятнами на фоне леса выделялись четыре большие военные палатки. За столиком под огромным дубом сидело несколько человек — военных и гражданских. Статный блондин в форме советского майора расположился прямо на земле. Сдвинув фуражку на затылок, он с улыбкой наблюдал за плывущими по ясному небу облаками. Мы приблизились к сидящим. После того как все представились друг другу, ученые вновь углубились в дискуссию. Низкий худощавый офицер с погонами подполковника подошел ко мне и протянул руку:
— Приветствую вас, редактор. Стало быть, и пресса уже на месте. Новицкий. Из Варшавской военно-технической академии.
— Решт. Очень приятно.
— Мне только что пришла в голову неплохая идея. Здесь и без нас справятся. Если вы не устали, редактор, пойдемте со мной. Осмотрим спокойно это диво.
— Это мое самое большое желание. Идемте.
— И я с вами. Не возражаете? — советский офицер поднялся и отряхнул брюки.
— Пожалуйста.
Мой собеседник, Новицкий, чувствовал себя здесь хозяином. Мы пошли по узкой тропинке, пробивающейся сквозь густые заросли орешника. Тропинка довольно круто взбиралась вверх, и очень скоро я почувствовал одышку. Что поделаешь, годы не те. К счастью, было уже недалеко. Еще поворот зеленого туннеля, еще один и… На миниатюрной площадке, окруженной со всех сторон кустами орешника, ежевики, малины и молодыми сосенками, стоял светлый, почти белый, изящный обелиск. Мы подошли поближе.
— Можно дотронуться? — обратился я к подполковнику.
— Пожалуйста. Это абсолютно безопасно.
Я провел ладонью по гладкой поверхности, а потом легко постучал пальцем. Судя по звуку, это был цельнометаллический аппарат, ибо то, что я видел, был, несомненно, металл. Типа высокосортной нержавеющей стали. Ни одной трещинки, ни одной царапины. Только метра на два ниже верхушки шел волнообразный, вытравленный в металле замкнутый пояс, немного темнее по цвету. Я сел на пенек и в задумчивости начал рассматривать загадочный объект. Это явно не было похоже ни на последнюю ступень ракеты-носителя, ни на бомбу. Тогда что же?
— И когда он упал? — спросил я, не обращаясь ни к кому специально.
— Упал? — протянул майор и иронично посмотрел на меня. — Упал? Посмотрите, товарищ редактор, вверх. Как?
Действительно. Над телом таинственного обелиска гигантский дуб так сплел свои ветви, что сквозь крону едва пробивался солнечный свет. Снаряд, или как там его назвать, должен был пробить брешь в густой листве. А тут никаких сломанных веток. Сплошная могучая крона над головой.
— Ну а как же тогда…? — Я посмотрел на присутствующих в изумлении. Подполковник пожал плечами, а майор, все так же улыбаясь, присел и указал на траву:
— Вот оттуда.
— То есть как? Из земли? Там ведь скальные породы. Толщина почвенного слоя не превышает метра… двух…
— Три метра шестнадцать сантиметров, — спокойно уточнил подполковник. — Остальная часть сидит в скале.
Я обошел обелиск с еще большим изумлением. Ни следа коррозии, грязи, царапин. Ничего. А ведь он должен пробиваться сквозь твердую породу.
— На крота это не похоже. — Я вновь постучал пальцем по гладкой поверхности. — А как выглядит подземная часть? Какая, тяга? Что за мотор?
— Там ничего этого нет, редактор. Мы исследовали тщательно. Часть, находящаяся в скале, идентична верхней. Даже пояс такой же.
— Как же так, черт возьми?
Майор пожал плечами, а подполковник серьезно огляделся.
— Мы знаем ровно столько, сколько и вы. Завтра сюда прибудет специальная группа саперов. Вытащим это диво. Может, тогда узнаем побольше.
— Ну, конечно, — майор надвинул фуражку на глаза.
— Интересно… Ну, а пока что делать здесь больше нечего. Если вы уже нагляделись, товарищ редактор, пойдемте назад. Поживем — увидим.
Мы спустились вниз и присоединились к группе ученых, продолжавших ожесточенный спор. Я сел чуть поодаль, стараясь не пропустить ни слова из того, что говорилось. Довольно быстро я понял, что мнения разделились. Однако большинство полагало, что эта штука осталась еще с военных лет. Профессор Витвицкий, член польской Академии наук, считал, что монолитный блок из стали пролежал в скале более тридцати лет. В результате напряжений, обусловленных оседанием скальных пород, а может быть, воздействия сейсмических сил его вытолкнуло наверх. О материале обелиска сказать было нечего. От его сверхтвердой поверхности не удалось отпилить ни кусочка. Самые прочные сверла ломались, не оставляя никакого следа на зеркальной глади. Не принесло результатов и травление кислотами. Взрывчатых материалов по понятным причинам применять не хотелось. Гладкий, блестящий обелиск, казалось, насмехался над усилиями людей. По приблизительным подсчетам, вес его составлял от тридцати до сорока тонн. Было решено откопать блок и в горизонтальном положении перетащить к месту, откуда можно было бы перевезти его к железнодорожной станции, а далее — в один из институтов польской Академии наук. Когда я отправился спать, голова моя была набита всевозможными теориями, из которых, вероятнее всего, ни одна не была верной. Как я смог уснуть, не знаю, наверное, устал от дальнего путешествия и впечатлений дня.
