— Боже! — Тайи выпрямился и стоял, покачиваясь. Его спокойствие перешло в ужас. — Симон, риск…
— Нам ведь нечего было терять, не так ли? — Голос Далгетти звучал уверенно, но его аномальная энергия таяла. Он ощутил укол усталости и понял, что скоро наступит расплата за то, как он обращался со своим телом. Он посмотрел вниз, на лежавшие перед ним тела. — Я этого не хотел, — прошептал он.
Тайи взял себя в руки усилием дисциплинированной воли и шагнул к Банкрофту.
— Этот жив, по крайней мере, — заметил он. — О боже, Симон! Тебя ведь могли убить.
— Могут и сейчас. Во всяком случае, мы еще не выбрались из переделки. Найди что-нибудь, чем можно связать тех двоих, хорошо, отец?
Англичанин кивнул. Охранник, возле которого стояла Елена, шевельнулся и застонал. Тайи связал его и заткнул ему рот оторванными от одежды полосками. Другой достаточно охотно повиновался под дулом автомата. Далгетти поместил их обоих за софу, добавив к ним и убитого.
Банкрофт тоже приходил в сознание. Далгетти нашел бутылку «бурбона» и дал ему выпить. В обретших ясность глазах читался ужас.
— Ну и что дальше? — прошептал Банкрофт. — Убежать вы все равно не сможете…
— Но попытаться мы можем. Если дело дойдет до драки с остальной частью банды, нам придется использовать вас в качестве заложника, но пока что есть более легкий путь. Встаньте! Так, поправьте одежду, причешитесь. О'кей, вы будете делать точно то, что вам говорят, потому что мы ничего не потеряем, выстрелив в вас. — Далгетти объяснил, что делать.
Банкрофт посмотрел на Елену, и в глазах его было нечто большее, чем физическая боль.
— Почему вы это сделали? — спросил он.
— ФБР, — ответила она.
Он покачал головой, все еще не придя до конца в себя, подошел к письменному столу и по визеофону вызвал ангар.
— Мне немедленно нужно отправиться на континент. Подготовьте спидстер через десять минут. Нет, только пилота, больше никого. Я возьму Далгетти с собой, но с этим теперь все в порядке. Он на нашей стороне.
Они подошли к двери. Елена держала автомат наготове.
— Можете возвращаться в бараки, мальчики, — устало проговорил Банкрофт. — Дело улажено.
Четвертью часа позже личная машина Банкрофта была в воздухе. Его и пилота связали и заперли в заднем отсеке. Майкл Тайи сел за пульт управления.
— Отличная машина, — сказал он. — Ничто не помешает нам добраться до Калифорнии.
— Прекрасно. — Голос Далгетти был безжизненным от усталости. — Мне нужно отдохнуть, отец. — Его рука ненадолго задержалась на плече старика.
— Хорошо, что ты возвращаешься, — прошептал он.
— Спасибо тебе, сын. Больше я не могу тебе сказать. У меня нет слов.
Далгетти нашел сиденье с откидной спинкой и устроился на нем. Один за другим он начал освобождать контролирующие его тело каналы: чувствительность, нервные блоки, стимулирующие железы. Усталость и боль заполнили его тело. Он посмотрел на звезды и вслушался в свист воздуха, используя лишь доступные каждому человеку чувства.
Елена Казимир подошла и села возле него, и он понял, что его дело доведено до конца. Он изучал сильные черты ее лица. Она могла быть серьезным противником, но и настолько же верным другом.
— Что вы собираетесь сделать с Банкрофтом? — спросил он.
— Обвинение в похищении для него и для всей банды, — ответила она. — Он не выйдет сухим из воды — это я вам обещаю. — Взгляд ее остановился на Далгетти. В этом взгляде была неуверенность и доля испуга. — Психиатры федеральной тюрьмы проходили обучение в Институте, — пробормотала она. — Вы присмотрите за тем, чтобы его личность была переформирована по вашему образцу, не так ли?
— Насколько это возможно, — ответил Симон. — Хотя это не слишком важно. С Банкрофтом покончено как с фактором, с которым нужно было бороться. Конечно, остается еще сам Бернард Мид. Даже если Банкрофт полностью признается, я сомневаюсь в том, что мы сможем добраться до него. Но теперь Институт знает обо всем и примет меры предосторожности против экстралегальных методов — и в рамках закона мы сможем делать то, что снизит эффект его деятельности.
— С некоторой помощью моего отдела, — добавила Елена. Голос ее сделался более твердым. — Но историю вашего спасения лучше оставить в тайне. Не стоит возбуждать подозрения у людей, не так ли?
— Совершенно верно, — согласился он. Голова его налилась свинцом, и хотелось положить ее на плечо женщины и проспать целое столетие. — В общем, все это остается на ваше усмотрение. Прикиньте, как лучше составить отчет для вашего начальства. Все остальное — детали. Но будьте осторожны: можно все разрушить.
— Не знаю. — Она посмотрела на него долгим взглядом. — Не знаю, следует мне это делать или нет. Допустим то, что вы говорили об Институте и его целях, — правда. Но как я могу быть полностью уверена, если не знаю, что за этим стоит? Где подтверждения, что эта история более правдива, чем сказка насчет Тау Кита, что вы на самом деле не агент какой-нибудь нечеловеческой силы, спокойно берущей под контроль нашу расу?
В другое время Далгетти мог бы начать спор, попытаться рассеять ее подозрения, вновь сделать ее своей активной союзницей. Но сейчас он был слишком измучен. Огромная апатия нарастала в нем.
— Я скажу вам, если вы хотите, — прошептал он, — и после этого буду всецело в вашей власти. Вы сможете пойти с нами или предать нас.
— Тогда говорите. — Ее голос тоже звучал устало.
— Я — человек, такой же человек, как и вы. Только я прошел особое обучение, вот и все. Это еще одно открытие Института, и мы считаем, что мир еще не готов принять его. Возможность создавать таких, как я, несла бы в себе большое искушение для слишком многих людей. — Он посмотрел в темноту. — Ученые тоже являются членами общества и несут за него ответственность. И это наше… самообладание… один из способов защиты.
Она молчала, но внезапно ее рука поднялась и легла на его руку. И это движение наполнило его теплотой.
— Работа отца касалась главным образом психической массы-действия, — продолжал он, стараясь не выдать интонацией свои чувства, — но попутно у него накопилось много данных для того, чтобы попытаться понять индивидуального человека как функционирующий механизм. Со времен Фрейда было изучено многое как с точки зрения психиатрии, так и с точки зрения неврологии. И эти точки зрения неизбежно сходились под одним углом.
Примерно тридцать лет тому назад один из отделов, давших начало Институту, достаточно много узнал о связи между сознанием, подсознанием и непроизвольной реакцией, для того чтобы начать практические исследования. Вместе с некоторыми другими в качестве подопытного кролика был избран и я. Теории подтвердились.
