Никто не ответил ему, не шевельнулся. Он огляделся — Юхан и Гэль. Стоят и не дышат.
— Где Сэнни? — крикнул он, подымаясь рывком с пола.
— Исчезла.
— Звездные братья?…
— Нет, — сказал Гаррэль. — Ни один из них не смог бы.
Судя по бронзовому оперенью крэга — наследный принц или сам король. Только члены королевского дома могут проникнуть в любой уголок Джаспера. Кроме подземелья.
— Но почему она не вернулась, Гэль? Почему не ушла в _н_и_ч_т_о_? Почему не бежала?
— Не знаю, командор. Это могло быть только в одном случае: если ее усыпили.
Юрг мгновенно вспомнил волну дурмана:
— Запах! У меня подкосились ноги…
— Если бы не это — тебя и в живых бы не было, — мрачно заметил Юхан. — Я и так тебя едва-едва выволок, а если бы уже не падал в тот момент, когда на тебя обрушилось лезвие — я полагаю…
— Да что ты все обо мне да обо мне! Они украли Сэнни, и она сбежит сразу же, как проснется. Что в ущелье?…
— Пусто. Мы следим.
— Не отходите от дверцы, я немного отдышусь и сменю вас. Который час?
— Взошла утренняя луна.
Юрг замычал от отчаянья и опустил голову на стиснутые руки. Она убежит. Она непременно убежит. Еще минута, и она появится там внизу, на карнизе…
Но проходила минута, и еще, и еще, и они складывались в часы, а мона Сэниа не появлялась.
— Гэль! — не выдержал он, когда время перевалило за полдень. — Сколько же она может спать? Ведь это становится опасно…
— Не знаю, — печально покачал головой Гаррэль. — Это старинный секрет королевского дома, и даже мы, знахари, им не владеем. Но человек, заклятый Светом Шестилунья, может безо всякого вреда для себя проспать и месяц, и два, и три.
— Что ты говоришь, Гэль? Месяц? Два? Она?…
— Надо ждать, командор. Братья не причинят ей вреда.
— Не причинят? Ты с ума сошел, Гэль, ведь она… Она не может спать месяц. Она не может, не должна, Гэль, ведь у нее… У нее будет ребенок.
Гаррэль вскрикнул так, что даже его пестрый крэг испуганно взмахнул крыльями. Он схватил Юрга за плечи и с неюношеской силой поднял с пола.
— Почему ты молчал, командор? — проговорил он с такой болью, что Юргу стало не по себе. — Скорее во дворец!
Это было легко сказать — скорее.
Но который из бесчисленных входов подземного лабиринта вел именно туда? Все они ветвились, множились, упирались в тупики, и если по отменно вымощенным дорогам Джаспера от замка Асмура до королевских покоев легко было добраться за несколько часов, то в темноте подземелья можно было проплутать и неделю, и две.
— Я полечу на разведку, — раздался вдруг полудетский голос Кукушонка. — Ждите.
И, не дожидаясь согласия людей, он стремительно сорвался с места и исчез в одном из темных провалов.
А дальше время остановилось. Часы, дни — их никто не считал. Кукушонок выбивался из сил, не привычный к долгим полетам. Но пока отсекались тупики, перекрывались подземные колодцы, отыскивались засыпанные дверцы, проходило драгоценное время. И Юрг уже почти потерял рассудок и надежду, когда, наконец, в тесной шестигранной камере они увидели потолочный люк с неизменным золотым запором.
— Если я не вернусь через час — идет Юхан, — коротко бросил Юрг. — Если Юхан исчезает — твоя очередь, Гэль.
Люк со скрипом открылся, сверху посыпалась пыль. Юрг забрался на плечи Юхана и осторожно выглянул наружу.
Над ним было кресло. Тяжелое, с золочеными лапчатыми ножками. Оно стояло на возвышении, и впереди виднелся огромный совершенно пустой зал с нечеткими прямоугольниками лунного света, едва-едва проникающего сквозь пыльные окна.
— Похоже на тронный зал, — прошептал Юрг, наклоняясь вниз.
— Тогда не бойся, командор, в него входят только один раз за целое правление — во время коронации.
— Ш-ш-ш… Я пошел.
Он поднатужился, сдвинул в сторону трон и вылез на тронный помост. Ну и пылища! Обязательно останутся следы.
Хотя — все равно, никто в подземелье не сунется. Он решил начать с маленькой дверцы, остерегаясь прикасаться к большим парадным воротам. Дверца бесшумно отворилась. Так и есть, личные покои его величества. «Если напорюсь на стражу — пристрелю на месте, благо десинторы бьют бесшумно» — подумал он.
Стражи не было. Не было никого.
«Нет, не убью. Надо взять живым — узнать, где они прячут Сэнни. Затащу в подземелье, придушу. Нет, не придушу.
Буду пытать. Тогда скажет. Я сейчас все сделаю, все, что недопустимо ни на Земле, ни на Джаспере. И даже не во имя любви. Во славу зеленого Джаспера. Будущего Джаспера».
Он отворил еще одну дверь и снова попал в огромный зал.
Неужели заблудился, дал круг? Нет. Пол подметен, в середине зала — не то ванна, не то гроб. Люстра — над ним, от нее вниз — шесть бледных, почти бесцветных лучиков. И кто-то подле, верхом на стуле — сгорбленный, неподвижный.
Сердце вдруг стукнуло гулко, на весь зал — Юрг понял, что это такое. Словно вспугнутый этим на самом деле неслышимым звуком, человек нервно заелозил на стуле, потом поднялся и мелкими шажками приблизился к окну. Выглянул, высматривая луны, потом вернулся к своему стулу, некоторое время стоял, мерно раскачиваясь. Не сел, принялся расхаживать взад-вперед. Все ближе к стене. Все ближе.
Юрг прыгнул, ребром ладони ударил по шее, — не рассчитал, спружинили крылья бронзового крэга, но человек захрипел и повалился. Значит, хорошо, что попал по перьям, иначе убил бы на месте. Юрг перепрыгнул через тело, даже не посмотрев, принц это или сам король. Ринулся к саркофагу, перегнулся через каменный бортик, — на дне, запеленутая в блестящую сиреневую ткань, точно кукла, лежала Сэниа, и шесть световых пятачков неподвижно застыли на ее лице. Господи, какая же она маленькая…
Он осторожно вынул ее оттуда, тихонечко дохнул, не смея коснуться губами лица. Плотно сомкнутые ресницы даже не дрогнули. Как же так, ведь он был уверен, что достаточно убрать ее из-под магических лучей — а по-видимому, попросту гипноизлучателей — и она сама собой пробудится…
— Сэнни, Сэнни… — позвал он.
Человек на полу заперхал и засучил ногами.
Юрг быстро опустил Сэниа на пол, подскочил к лежащему, зажав ему рот ладонью. Вытащил из-за пояса десинтор.
— Как снять с нее Заклятье Шестилунья?
Человек яростно замотал головой.
— Ну, ну, быстро!
Юрг поднял оружие до уровня увенчанной птичьей головкой лба, и только сейчас, когда глаза уже привыкли к темноте, различил, что это сам король. Что ж, тем лучше. Кому больше терять, тот понятливее.
Он слегка отвел ладонь, давая его величеству возможность высказаться.
