Глава 26
Судья
Родственники это всего лишь скучнейшая группа людей, которые не имеют даже отдаленного представления о том, как нужно жить и ни малейшего чутья насчет того, когда нужно умирать.
Оскар Уайльд. Как важно быть серьезным.
21 января Дарэл Даханавар
Меня разбудил громкий тревожный голос.
— Дарэл. Проснись! Дарэл!
Я открыл глаза и увидел испуганное, бледное лицо Виттории.
— Что случилось?
— Отец! Ему плохо! Он зовет тебя… Пожалуйста, скорее!
Ревенант лежал на диване в кабинете. Рубашка на его груди была распахнута, кожа покрыта липким потом, вокруг глаз выступили черные круги, дыхание со свистом вырывалось из перекошенного рта. В воздухе плавал густой запах валокордина. Отголосок чужой боли рванул мою грудь, но я тут же отключился от нее. Сердечный приступ.
— Скорую уже вызвали, сейчас они… — залепетала Виттория, но я не слушал ее. В моей голове зазвучал голос ревенанта.
— Дарэл… смотри… посмотри…
Влажные холодные пальцы попытались сжать мое запястье, и я увидел картину, всплывающую в его памяти.
Темная улица залита дождем. У мусорных баков стоит темно-синий «бентли». Из открытого окна со стороны сиденья водителя вылетает красный огонек сигаретного окурка. Дверца открывается и из машины вылезает высокий мужчина. В темноте я очень ясно вижу глаза, светящиеся яркой зеленью.
Вольфгер Владислав. Пропавший глава клана Кадаверциан.
Он неторопливо идет по улице, сунув руки в карманы плаща, а ему навстречу из подворотни уже выступают вооруженные люди. И, спустя мгновение, падают мертвыми.
Некромант наклоняется над одним из них.
И тут из-за стены выходит мальчишка лет десяти. Тот самый, что рвал книгу у себя в комнате. Юный ревенант. На лице его я читаю злобную решимость…
— Меня использовали, — услышал я шепот судьи.
— Кто?
— Я заблокировал силу… Вольфгера, чтобы он не мог… защититься. Я… ошибся.
— Кто это был?!
Я пытался разглядеть в плывущей картине тех, кто стоял рядом с ревенантом, но не мог. Он больше не вспоминал. Он думал о дочери.
— Помоги Виттории… чтобы она не совершила ошибку.
— Я помогу.
— Сегодня Совет… Не оставляй ее.
Судья хотел сказать что-то еще, но на его мысли наползла темнота. Дрожащий огонек сознания потух.
Где-то в доме тоскливо завыла собака…
Виттория рыдала, свернувшись клубком в своей синей комнате на синем диване. Я подошел, сел рядом.
— Уйди, — прошептала она прерывающимся голосом. — Уйди, пожалуйста.
Я молча подал ей мобильный. Девчонка вытерла мокрые глаза, взглянула на экран и спустя мгновение прижала трубку к уху.
— Да, Лориан…
Они говорили недолго, мой друг не мог утешить ее, но все же от его участия ей становилось легче.
— Нет, приезжать не надо. Со мной Дарэл… Спасибо тебе… да, я тоже.
Она выключила телефон, вернула мне его и снова отвернулась к стене.
— Сегодня Совет, — сказал я негромко.
— Что? — девчонка повернула ко мне опухшее от слез лицо.
— Сегодня Совет и на нем должен быть Судья.
Несколько мгновений она тупо смотрела на меня, потом начала понимать, и в ее глазах отразился мгновенный ужас.
— Нет… Нет! У меня отец умер! Какой еще совет?!
— Ты ревенант, и ты должна быть на Совете кланов вместо него.
Она отчаянно замотала головой, вцепилась в подлокотник дивана.
— Я не пойду! Мне плевать на ваши кланы! Я не хочу!
— Ты должна.
— Дарэл, я не могу. Они не станут меня слушать.
— Я буду рядом. Я стану читать их мысли и передавать тебе. Подскажу, если ты что-то забудешь.
— Я боюсь.
Я крепко взял ее за плечи, заставляя смотреть себе в глаза.
— Ты должна.
— Может быть… перенести Совет.
— Совет не переносят.
Она зажмурилась, закусила нижнюю губу, сжалась, собирая все силы. Потом открыла глаза и произнесла низким от слез голосом:
— Что мне делать?
— Сначала просмотрим документы.
Несколько оставшихся часов мы сидели над бумагами. Они немного отвлекли Витторию от ее горя, но пару раз губы девочки начинали дрожать, и на листы падали слезы. Но она снова заставляла себя не думать об отце.
— А если я приму неправильное решение?
— Начнется война.
Она слабо улыбнулась и повторила ту фразу, которую я уже однажды от нее слышал:
— Ты умеешь внушить уверенность.
— Что бы ты ни говорила, делай это твердо. Не поддавайся на провокации. И не оглядывайся на меня.
Виттория молча кивала, слушая мои наставления. Старалась все запомнить. А меня не оставляло неприятное ощущение, что этот Совет придется проводить самому. И решения юного неопытного Судьи будут зависеть лишь от моего представления о справедливости.
От работы я отвлекся только один раз. Полистал картотеку ревенанта. Нашел всех более-менее значимых представителей кланов.
— А где портрет Доны Кадаверциан? — спросил я, не обнаружив изображения вилиссы.
— Висит у Валентина в комнате, — не поднимая головы, ответила Виттория. — По-моему, этот идиот влюблен в нее.
Когда пробило одиннадцать, я поднялся из-за стола:
— Пора. Иди, собирайся.
На Витторию накатила новая волна паники.
— Уже… но… я даже не знаю что надеть!
За несколько минут я переворошил все ее вещи.
— Этот костюм подойдет. Одевайся. Я жду тебя в машине.
За дверью зала Совета разливалась нервная напряженность, слышались негромкие голоса.
Я посмотрел на бледную и решительную Витторию. Она выглядела так, словно собиралась прыгнуть в воду с десятиметровой вышки. Мельком ответила на мою одобряющую улыбку и кивнула, показывая, что готова. Я распахнул перед ней дверь и девушка, высоко подняв голову, первый раз в жизни вошла в красно-золотой зал.
Взгляды всех присутствующих немедленно обратились на нас. Виттории «повезло». Сегодня собрался весь цвет ночного общества. Миклош Тхорнисх, вольготно расположившись в кресле, довольно щурился, словно сытый кот, и насмешливо поглядывал на Амира Асимана. Тот излучал волны раздражения, вспоминая недавнюю беседу с ревенантом, и гневно раздувал тонкие ноздри. Рамон Вьесчи внимательно посматривал по сторонам, его мысли и чувства были окрашены неожиданно яркими, хотя и сильно расплывчатыми эротическими видениями.
