их к ушам и теперь ходила, явно чрезвычайно довольная своим внешним видом.
Заслышав вертолет, Карина насторожилась. Что Дракону понадобилось здесь, в деревне? Неужели о ней вспомнили? Наверное, все-таки стоило держаться потише и пониже… Она встревоженно глянула на застывшую с тазиком в руках Тамшу. Та вернула ей испуганный взгляд.
– Железная птица… – пробормотала помощница. – Дракон лететь сюда. Плохо, Карина. Надо прятаться.
– Не стану я прятаться! – сквозь зубы проговорила Карина. – Не дождутся! Госпожа, – она глянула на испуганно сжавшуюся на лавке пациентку, – я закончила. Я вылечила, что смогла. Ты можешь идти домой… – Она сообразила, что та на общем не говорит. – Тамша, переведи. Скажи остальным, что до обеда прием закончен.
Она сорвала с лица матерчатую повязку, бросила ее на стол, освободилась от зеленого балахона, в последние пару дней заменявший ей врачебный халат, и стремительно вышла из «клиники», вглядываясь в затянутое тучами небо. Явно собирался дождь, и в воздухе стояла душная тяжесть. Где Цукка? Если она снова рассказывает детишкам всякую всячину, то наверняка у их нового дома на площади. И именно туда наверняка приземлится вертолет.
Ожидавшие возле «клиники» своей очереди люди склонились в глубоком поклоне, но она не обратила на них никакого внимания. Едва не запнувшись о подвернувшийся под ноги корень, она со всех ног бросилась к центру деревни – туда, откуда доносился все усиливавшийся рокот. Она успела выскочить к площади как раз в тот момент, когда из приземлившейся машины один за другим как горох посыпались вооруженные люди. На противоположной стороне площади она разглядела стоящую в окружении ребятишек Цукку.
Прятаться смысла не имело, и она, расправив плечи и глубоко вздохнув, зашагала к вертолету. Если они прилетели за ней, ее все равно найдут. Если не за ней, то вряд ли станут что-то делать с ценной – хотелось бы верить – заложницей. Она слишком поздно сообразила, что ее короткое, до середины бедра, и с почти отсутствующими рукавами платье, которое она только позавчера закончила обметывать и подшивать, может оказаться слишком провоцирующим. Ну ничего. Пусть только попробуют ее коснуться!
Вооруженные солдаты заметили ее. Половина немедленно рассыпалась редкой цепью и двинулась к ней, держа ее под прицелом автоматов. Впрочем, не только автоматов. Двое держали в руках нечто, до крайности напоминающее «розы» – большие неуклюжие штуки со набалдашниками, выглядящими как перекрученный розовый бутон. Значит, они все-таки по ее душу.
Из вертолета выпрыгнул еще один мужчина. Он носил те же мешковатые штаны и длинный, почти до колен, хантэн, но алую рубаху под белой накидкой охватывал широкий черный пояс, из-за которого торчали рукояти меча и длинного кинжала. Она вспомнила, что такой же пояс носил и Шай, когда он привез ее в Мумму. И за поясом у Шая тоже торчал меч. Больше ни у кого из бандитов Дракона она мечей не видела. Правда, нельзя сказать, что у нее имелась возможность построить статистическую выборку, но все-таки, похоже, такие мечи являлись принадлежностью Больших Гадов. Мужчина тоже заметил ее, потому что немедленно зашагал в ее сторону.
Площадь была довольно маленькой (и после постройки Большого Дома стала еще меньше), а вертолет – большим, а потому между машиной и Кариной оказалось мало места. Куда меньше, чем ей хотелось бы. Затихающий рокот турбины и клекот лопастей горячим ветром ударили ей в лицо, трепля подол платья и заставляя прищуриться, чтобы защитить глаза от взметнувшегося пыльного вихря.
– Женщина, стой на месте! – громко, перекрывая гул, сказал мужчина на общем, положив ладонь на рукоять тоскалы. Семеро солдат, включая двоих с «розами», полукругом охватили Карину, держа ее под прицелом, остальные рассыпались по площади. Трое остановились неподалеку от Цукки, направив на нее оружие, и окружавшие ее дети мальками брызнули в все стороны. Один из солдат подошел к деревенскому гонгу и начал ритмично бить в него. – Ты Карина?
– Я Карина Мураций, – так же громко откликнулась та, стараясь овладеть голосом. – Кто ты и что тебе нужно?
– Я Цом та-Мурай, Старший Коготь Оранжевого клана, – заявил мужчина. – Верно ли, женщина с востока, что ты называешь себя Избранной Дочерью Назины?
– Нет, – твердо ответила Карина.
– Не лги мне, женщина! – грозно нахмурился Старший Коготь, и в его голосе послышались зловещие нотки. – Окрестности полны слухами о тебе и твоих чудесных способностях. Верно ли, что ты воскрешаешь мертвых и летаешь по воздуху?
– Я не воскрешаю мертвых, – пожала плечами Карина, краем глаза заметив, как на площадь быстрым шагом вышел Дурран. Младший Коготь подошел к ней сзади и молча остановился в нескольких шагах. Из проходов между домами начали один за другим появляться деревенские. – Я просто лечу людей. Я не властна над тем, какие глупые имена они мне дают.
– Не толкайся, урод! – прошипела Цукка, которую один из солдат едва ли не силой подтащил к Карине.
– Молчать! – рявкнул Цом. – Еще раз откроешь рот без разрешения – язык отрежу! – Полным отвращения взглядом он обвел собирающихся по периметру площади людей. – Почему женщины публично ходят с голой головой?
– Потому что я так приказала, – спокойно ответила Карина. – Недостойно мужчин обращаться с женщинами как с животными. Или как с собственностью. Такое унижает и женщин, и мужчин. В первую очередь – таких больших и сильных мужчин, как ты, господин Цом.
– Ты сама бесстыдная шлюха и пытаешься сделать такими же шлюхами добропорядочных женщин! – прорычал Старший Коготь. – Ты ничем не лучше надменных тарсачьих проституток из Граша, что воображают себя ровней мужчинам! Ты поплатишься за свое бесстыдство и высокомерие, но поплатишься не одна. Дурран! – он перевел взгляд на Младшего Когтя. – По радио я приказал тебе приготовиться к моему появлению. Где старейшины?
– Они ждут тебя в своих домах, – виновато склонил голову тот. – Они слишком немощны, чтобы ожидать здесь, но их уже ведут…
– Слишком немощны? – голос Старшего Когтя стал вкрадчивым. – Дурран, я не понимаю, все ли еще я говорю с солдатом клана? Или ты уже стал одним из местных земледельцев, не ведающих, что такое честь и дисциплина?
– Прости меня, момбацу сан Цом, – Дурран опустился на одно колено, уперся кулаком в землю и низко склонил голову. – Я виноват. Накажи меня.
– С тобой я разберусь позже, – пообещал Цом. – Пока я не вижу, чтобы старейшин вели… Это они?
Карина бросила взгляд через плечо. Торопясь и запинаясь, на площадь вышли, почти выбежали с неприличной для старцев прытью господин Мамай и двое других старейшин, подгоняемых местными солдатами Дракона.
– Да, господин Цом, – распрямляясь, кивнул Дурран. – Они. Сан Мам…
– Меня не интересует, как их зовут, – резко оборвал
