Первое, что он увидел, было белое пятно с двумя черными озерами-глазами. Лицо. Оно висело перед ним в полумраке очень близко, глаза глядели в упор настойчиво и серьезно, потом вдруг потеплели, в них промелькнули облегчение и радость.
— Фэй… — сказал Хан и попытался приподняться. В голове тут же взорвалась болевая граната, и он с трудом удержался, чтобы не провалиться обратно в багровый туман.
— Не двигайся!
Фэй быстро подставила руку ему под голову, осторожно прислоняя его обратно к стене, у которой, оказывается, сидело, привалившись к ней спиной, его тело. Хан огляделся, как в покинутом только что приграничье, одними глазами — любое движение головы отзывалось ударом боли в затылочной области.
Помещение, где они с Фэй сидели друг напротив друга, практически, вплотную, было дьявольски тесным и освещалось очень скудно за счет испускающих слабое свечение стен. По праву руку от Хана имелась дверь, в данную минуту плотно закрытая. «Да это же та самая конура, в которую мы упали перед взрывом!» — догадался Хан. «Как же она оказалась закрытой?..»
— Кто ее закрыл? — спросил он, с трудом выговаривая слова — каждое слово тоже отзывалось в голове очажком боли — и указал глазами на дверь. Фэй хмыкнула.
— Я вовсе не такая дура, как считали эти псы и, кажется, ты. Они при мне слишком громко думали, и главное — очень образно. В этом ящике автономная система обеспечения, гравитационное покрытие, его можно транспортировать даже в открытом космосе, вот только… — Она запнулась и посмотрела с надеждой на Хана. — Может, ты знаешь, как нам теперь отсюда выбраться?..
Он глянул в ее глаза, казавшиеся при таком свете совсем черными и улыбнулся — только не губами, а в глубине души, по старой привычке. Он выполнил задание, можно сказать, лишь на одну треть: не раздобыл, практически, никакой новой информации, не смог захватить волка, даже станцию уничтожил не он — это сделали за него сами оборотни; но сейчас, здесь, в неизвестной ему области галактики, полуживой, в этом чертовом ящике, он почему-то ощутил себя счастливым наедине с этой ни на кого не похожей девчонкой. Он вспомнил темно-пурпурный мир по ту сторону реальности и себя в нем, такого непривычно-легкого, вспомнил Маленького Джона и стройную фигурку Фэй, решительно вставшую между ними. Значит, она спасла его дважды. Как и он ее. Выходит, квиты. Теперь опять его очередь, и можно надеяться, что счет в конце концов останется все-таки в его пользу. Хан протянул руку к ее лицу, коснулся щеки. Сколько ей лет?.. И сколько ей будет сейчас, через несколько мгновений по общему времени, когда они окажутся в кабинете Битера?.. Двадцать?.. Двадцать пять?.. А ему?.. Тридцать?.. «Ладно, там разберемся, главное — разница останется прежней».
Он молча сунул руку в подсумок, пошарил в нем. Ладонь царапнул острый угол кубика. Коти-4. Не пригодился. Под руку попались волчьи ошейники. Назад они вернуться не помогут — не тот на корвете нуль-приемник — зато теперь у Хана имелся еще один код — «Эрлой», а уж ребята на «Черном Ангеле» постараются выжать из оборотня другие пароли. Правда, волки могут их сменить, поэтому «выжимать» придется, скорее всего, координаты самих станций. В общем, предстоит работа. И немалая. Реален тот мир, где ты находишься, и они приложат все силы, чтобы избавить мир, данный им при рождении, от телепатического рабства волков-оборотней. Гибель первой волчьей станции — только начало — начало конца господства йернских волков в галактике. Теперь у человечества появилась реальная надежда справиться с Ордой, уничтожив ее хозяев, и положить конец древней йернской сваре между ягуарами и волками — «кошками» и «собаками» вселенной — по меткому выражению Вика Димаджо.
Хан достал аутгровс.
— Когда скажу «пошли», падай на правый бок. Ничего не бойся — выпадем мы уже в другом месте", — проинструктировал Хан девушку, уже позабыв о боли и думая о том, что, если повезет — только очень повезет, примерно так, как ему везло всю жизнь — то после войны его будет ждать на Земле вместе с матерью сероглазая дикарочка с Леу-Сколта, какую не сыщешь больше во всем Йерне, сколько не ищи — та самая, что сидит сейчас напротив, замерев в чутком ожидании, чтобы не пропустить его сигнала.
Он повернул верхнюю половинку аутгровса и сказал ей:
— Пошли!..
горбатые низенькие существа-гермафродиты, больше всего смахивающие на патлатых ведьм, с торчащими из косм крючковатыми носами
лоснящиеся существа, похожие на людей-доходяг, облитых с головы до ног фруктовым киселем тошнотного бледно-сиреневого цвета с редкими плодово-ягодными вкраплениями
как часто называли земляне чарсов, и не всегда за глаза
по виду гуманоиды, но голубовато-белые и как бы слегка просвечивающие, словно ледяные скульптуры
сверкающая и переливающаяся всеми цветами радуги поганка в человеческий рост, на тонкой ножке, похожая еще на лампу-абажур с развесистыми рюшками
категория "S" означала крепкий здоровый сон; была еще категория «2S», означающая тот же сон, но нездоровый
розовая особь пирамидального вида без ног с двумя коротенькими пухлыми ручками
нечто среднее между гигантским пауком и ежиком, с блуждающими в гуще мохнатых игло-ног голубыми глазками на длинных стебельках
бесформенный клубок перепутанных нитей и отростков — типичное «перекати-поле», с трепыхающимися в самой гуще какими-то неописуемыми запчастями, издающими при движении непрерывное дребезжание
«Они как чарсы, только те — кошки, а эти — псы».
миллипида в свернутом виде тоже вполне можно было бы туда запихнуть
