наивность это не порок, но ты совсем не знаешь людей. Будь осторожна, Эмили, твоей неопытностью могут воспользоваться люди с гнилой душой.
– Что ты, Олежка! Добрый Господь так нас всех любит! Он не допустит зла, только нужно слышать Его и слушать. Когда я тебя увидела, то сразу поняла, что ты тот самый друг, которого я у Него просила. Моя покойная матушка всегда говорила, что если не сделаешь так, как говорит тебе Бог, а Он говорит с нами по разному, то потом горько пожалеешь. И ещё она говорила, что любить надо уметь, что это труд, требующий самоотдачи. Что настоящий друг, любит тебя таким, каков ты есть. А Господь нас умеет любить по-настоящему. И нам нужно уметь так любить. А насчёт гнилой души, то я этой гнилью могу только снаружи запачкаться. Моя душа останется чистой.
– Это так, но шрамы долго затягиваются. Правда ты не ожесточишься, твоя вера тебя поддержит. Я знаю, что ты сильная, хотя кажешься такой хрупкой. Я постараюсь быть всегда рядом. Но прошу тебя, Эмили, будь осторожна!
Олег и Эмили долго сидели молча. Потом девушка заговорила первой:
– Теперь твоя очередь рассказывать, – сказала она, улыбаясь, – я приготовилась слушать.
– Когда мне было четыре года, – начал рассказывать Олег, – отец меня привёл на космодром, он тогда работал в засекреченной фирме, не знаю толком кем, но имел допуск к оборудованию. Я увидел космическую капсулу, и даже побывал внутри неё, конечно с отцом. Тогда я решил, что буду космонавтом. Я изучал карту звёздного неба и играл в космонавта, представляя себя в невесомости. Когда друг моего отца покатал меня на своём биоплане, то я решил стать пилотом. А раз пилотом, то, разумеется, и парашютистом. Я прыгал с маминым зонтиком со стола, а потом решил прыгнуть с балкона, но, к счастью, мама вовремя меня заметила. Мне тогда так влетело, что я надолго забыл о парашютах. Тут у меня обнаружили абсолютный музыкальный слух, и меня отдали в музыкальную школу по классу скрипки. На мою беду, один папин знакомый решил, что из меня получиться гениальный шахматист. И меня записали в шахматную школу. Две школы посещать было трудно, так как занятия музыкой требовали много времени, и я решил одну из школ бросить. Но какую, выбрать не мог, и решил бросить обе. Страшно было об этом сообщать маме, но зато у меня появилось свободное время. Я теперь не завидовал детям, которые не спеша ходили по улицам, глазея на всё подряд. У меня даже появились приятели во дворе. Но об этом вскоре узнали родители, так как преподаватели из обеих школ стали звонить и спрашивать, куда я пропал. Мне снова здорово влетело, – Олег посмотрел на Эмили, девочка его увлечённо слушала, – Я всегда любил рисовать и придумывал к своим рисункам стишки. У меня полстены в моей комнате было заклеено этими рисунками.
Тут Эмили засмеялась:
– Я тоже этим увлекалась лет до восьми – девяти, – сказала она, – правда я не училась в школе, родители меня обучали на дому. У отца была богатая библиотека. А я всегда любила читать.
А ты, случайно, не читала с фонариком под одеялом, когда мама тебя загоняла спать?
– Было дело! А как ты догадался? – удивилась Эмили.
– Так я проделывал те же трюки! – смеясь, ответил Олег, – Ещё одно совпадение. У нас много общего, – ответил Олег, – потому-то нам и кажется, что мы давно знакомы.
– Ещё музыка и шахматы, – добавила Эмили, – я тоже любила играть в шахматы, пока жив был отец. И музыку я всегда любила. И это тоже в нас общее. А ты не мечтал стать художником?
– Я любил рисовать так же, как и сочинять стихи, а в школе у меня всегда были лучшие сочинения. Преподаватели пророчили мне писательскую карьеру. Но я не задумывался нал тем, что бы стать художником или поэтом. Ещё одно яркое воспоминание из детства – море. Как-то маме с папой удалось получить отпуск в одном месяце, летом, и мы всей семьёй приехали отдыхать на Чёрное море. И тогда я заболел морем! Я рисовал море, пел о нём песни, мечтал стать капитаном дальнего плавания. Но мама привела меня в дельфинарий, и я влюбился в дельфинов. Эта любовь жива и по сей день. Тогда я решил стать океанологом. Прочитал кучу книг о дельфинах и других морских обитателях и пересмотрел все фильмы на эту тему. Мне попалась одна книга на китайском языке. Чтобы её прочитать, я решил выучить китайский. Когда начал учить китайский язык, попутно увлёкся и японским. Я прочитал эту книгу с большим трудом, но всё-таки прочитал сам. Можно было воспользоваться услугами переводчика или поискать в интернете эту книгу на русском, но я иногда бываю невыносимо упёртым!
– Ты не представляешь, насколько я бываю упёртою! – сказала Эмили, и они снова рассмеялись.
– Ещё одно совпадение, – ответил Олег, – но я ещё не всё рассказал. Со временем интерес к китайскому и японскому языкам у меня прошёл, и я увлёкся каллиграфией и рисованием тушью. Но и это меня вскоре перестало интересовать. Мне страшно захотелось иметь собаку, впрочем, я всегда любил животных. Но мой интерес не ограничивался книгами, я стал посещать клуб служебного собаководства. Не имея своей собаки, я ухаживал за чужими, помогая хозяевам. Самому завести собаку мне разрешили только в старших классах.
– У тебя была своя собственная собака?! Круто! – Глаза Эмили заблестели, – Я тоже всегда хотела собаку. Но у меня сначала были только рыбки и черепашка в аквариуме. И только около трёх лет назад, у меня появился Ачи. Мы часто переезжали с места на место, и не решались заводить собаку или кошку, что бы не доставлять неудобства животным. А потом мы «осели» в Кордильерах, и мама мне купила попугая. Я теперь с ним не расстаюсь. Тебе нравилось учиться в школе?
– Я учился в школе для одарённых детей, занимался наукой. Что-то мне нравилось, что-то нет. У меня были друзья и недруги. Я никому не желал зла. Но некоторые ребята меня недолюбливали, потому что я отличался от них; не участвовал в драках, но и себя не давал в обиду, и своих друзей защищал. Не терплю подлости и лицемерия, не прогибаюсь не под кого и отстаиваю своё мнение. Таких не все любят. Но у меня была цель – получить образование. А потом в моей жизни всё изменилось.
