– Разве я не говорил, что он великолепен? – спросил Клаус, накрывая ладонью ее кисть, покоящуюся у него на сгибе руки. От него исходили сила и тепло, длинные тонкие пальцы поглаживали ее руку.
– В моей стране водопады священны, – продолжал он. – Шведы преклоняются перед ними, как перед святынями, у каждой из которых свой дух-покровитель. Идите сюда. Присядьте, и я поведаю вам историю, которую рассказывают наши старейшины.
Он подвел ее к поваленному дереву, постелил свою куртку, чтобы она могла присесть, а сам, вытянувшись в высокой траве, оперся локтем на бревно и так лежал, изучающе глядя на нее. И почему его глаза казались такими синими? Синее не придумаешь. А их выражение! Этот взгляд заменял самые крепкие объятия. Его глаза и губы улыбались, и волны сладостной дрожи хлынули ей в душу.
У этого человека был дар завораживать взглядом и покорять улыбкой.
– Это будет правдивая история или вымысел, милорд? – поинтересовалась она.
– Это уже вам решать. Духи-покровители, о которых я уже говорил, называются Фоссгримами. Это неземные существа мужского пола, которые обитают в водопадах и охраняют их. Когда они только появились, то по размерам уступали мужчинам-людям. Но время шло, их род постепенно вымирал, и боги наградили их таким телосложением, чтобы они могли вступать в союз с женщинами-людьми и тем самым продолжать свой род. Фэйи всегда стремились завладеть миром смертных. Это было сродни зависти, которую низшие классы испытывают к аристократам.
Бэкка слушала его, не перебивая.
– Вместе с новым телосложением духи получили способность пересекать рубежи миров, – продолжал он, – и с наступлением брачного периода Фоссгрим приходит сюда из Иного мира, чтобы занять свой водопад, завлечь смертную девушку и соблазнить ее. Он может жить, как простой смертный, за пределами своего водопада, но только в непосредственной близости от него. Он черпает из него силы. У него есть только месяц, чтобы осуществить свою миссию, выполнить свое предназначение. В противном случае он навсегда останется в мире смертных и никогда больше не вернется в астральный мир. Он обречен жить и умереть, как простой смертный. За привилегии надо платить.
Бэкка завороженно слушала каждое его слово. Ей никогда раньше не рассказывали эту легенду. Он говорил так проникновенно, что собрал вокруг себя лесных жителей, которые затаились неподалеку под сенью леса и, казалось, были потрясены также сильно, как и она.
– А если девушка воспротивится? – спросила она.
– Перед чарами Фоссгрима, замешанными на похоти брачного периода, устоять невозможно, mittkostbart, – сказал он. – Смертная женщина считает за счастье отдаться ему, и во время близости они зачинают сына, который, пока не вырастет, ничем не отличается от обычного смертного. Возмужав, он получает способность путешествовать между мирами. Он становится бессмертным Фоссгримом, который должен найти свой водопад в мире людей и, как и его отец, выполнить свой долг, продолжить род.
– А что будет с его матерью? И с созданием, которое его зачало? – спросила Бэкка.
Ей показалось, или Клаус действительно вздрогнул? Похоже, так оно и было. Он слишком близко к сердцу принимал свои легенды. Наверное, ей не стоило называть главного героя созданием.
– Он помогает ей растить ребенка?
– Нет, – сказал Клаус. – Сразу после совокупления он возвращается в Иной мир – астральный мир фэйев, который существует в параллельной плоскости с миром людей… и никогда больше с ней не встречается.
– Ваши шведские предания все такие печальные, милорд? – спросила Бэкка. – Женское сердце – не игрушка. Мне кажется, ваши соотечественники склонны все драматизировать. Или это полное пренебрежение к женщине рождает такие истории? Я слышала, шведы славятся тем, что ведут себя довольно… агрессивно с женщинами.
Клаус ничего не ответил. Он поднялся, стряхнул прилипшие к бриджам травинки.
– То есть вы для себя уже решили… – сказал он. Протянув руку, он помог ей подняться и взял свою куртку.
– Милорд?
– Я с самого начала предупредил, что вам решать, правда это или вымысел, – пояснил он. – Очевидно, вы решили.
– Конечно! Что же это еще, если не фантазии? Однако вы так проникновенно рассказали мне эту историю, милорд, что будь я лишена умения мыслить логически, то поверила бы вам безоговорочно.
Он улыбнулся и предложил ей руку.
– Иногда логическое мышление подобно оковам, mittkostbart, – заметил он. – Оно ограничивает наше воображение, наш дух. Подумайте о том, кто в свое время создал эту легенду. Его ум не знает границ.
– Мама и гувернантка в детстве читали мне сказки, – задумчиво сказала Бэкка. – Они были такими забавными, но не имели ничего общего с действительностью – с настоящей действительностью, понимаете? Хотя были времена, когда…
– Да? – Он заметно нервничал и ловил каждое ее слово.
– Были времена, когда я хотела, чтобы так было и в жизни. Понимаете? Заколдованные земли, феи с прозрачными крылышками, которые водят хороводы при луне… – Она рассмеялась. – Однажды гувернантка соорудила крылья из проволоки и кусков сетки, приколола их к моему платью и отпустила меня в сад порезвиться среди бабочек. Мне всегда было интересно, бабочки ли это. Или настоящие феи перелетают с цветка на цветок?
– Очаровательно, – пробормотал Клаус.
– Зачем вы рассказали мне эту легенду, милорд? – спросила Бэкка.
Он пожал плечами.
– Чтобы вас развлечь… и дать представление о культуре моей страны. А вам понравилась сегодняшняя прогулка по лесу? Я сумел прогнать вашего призрака туда, где ему и положено быть?
– Д-да, милорд.
Чтобы не задерживаться на этом дольше необходимого, она не стала говорить, что призрак не только не исчез, но еще более окреп.
– Прекрасно! – воскликнул он. – Теперь, когда я поделился с вами частью своей родины, я хотел бы, чтобы вы прониклись ею не только на словах, но и на практике.
С этими словами он вытащил из кармана небольшую раковину, ярко-розовую снаружи и перламутровую внутри. Она уютно покоилась на его ладони.
– Держите ее вот так, – сказал он, прикладывая раковину к ее уху.
Почувствовав прикосновение холодной раковины, она невольно отпрянула.
– Не-е-ет, – прошептала она.
– Не бойтесь… Лучше послушайте. Слышите? Это голос северного моря… моря моей родины. Я привез ее с берегов Швеции, чтобы она напоминала мне о стране, которую я люблю даже в изгнании. Вот, возьмите ее. Она рассчитана на изящное ушко. Видите, как она прекрасно подходит вам?
Зачарованная, Бэкка вслушивалась в то, что на самом деле напоминало шум прибоя. Она улыбнулась. И раковина действительно была словно подогнана под ее ухо. Прошло немало времени, прежде чем она протянула ее Клаусу.
