На совет отправились Хоган, Рисдайк, Рус, еще один траппер по имени Толкус и Джоктар. Но землянин полагал, что и другие группы выступили в тайне до них.
День был спокойный, безветренный, и Джоктар снял маску с лица: теперь он уже знал, что может обходиться без добавочной защиты. Их путь проходил через рощу, и землянин пытался представить себе, как выглядит местность, когда снега растают. Фенрис должен тогда становиться совсем другим. Показался еще один след. Рус показал на него.
– «Овечка», бык, и очень большой.
– Как давно?
Траппер опустился на одно колено, осмотрел углубления в снегу, нос его был всего в нескольких дюймах от следа.
– Может, час назад, или еще меньше.
– Парни ушли два часа назад, они заметят преследование, – сказал Рисдайк.
Но Рус встревожился.
– Бык идет по следу человека. Это значит, что он по-настоящему рассержен. Может, его ранил какой-то слабоумный, который не стал его добивать. Эти охранники на дороге стреляют во все движущееся, а если «овечку» рассердили, она может выйти из себя. Как ни посмотреть, раненый бык – это большая опасность.
– Что ж, ты свое дело знаешь, Рус, мы тебя слушаемся. А ты, Толкус, начинай петлять. Сейчас не время встречаться с «овечкой», которая готова напасть.
Рус пошел быстрее, держась тропы, а Толкус стал прокладывать новый след, вначале справа, затем слева, проверяя при этом кустарники и группы деревьев.
– И почему этих дьяволов назвали «овечками»? – удивился Рисдайк.
– Это прозвище им дал кто-то с извращенным чувством юмора, – заметил Хоган. – Трудно найти зверя, так не похожего на овцу. А может, название связано с качеством шерсти.
– А ты в глубине души гид, – рассмеялся Рисдайк. – Конечно, тут туристов не бывает, хотя я хотел бы познакомить кого-нибудь из боссов компаний с «овечкой». Эти быки всегда очень злобные. Если быка рассердить, он рассвирепеет и уничтожить тебя или все, что выглядит, пахнет или движется, как ты. «Овечка» будет много миль преследовать человека, затаится в кустах и пронзит рогами первого же проходящего мимо путника. И поскольку бык производит шума не больше перышка в воздухе, за ним обычно остается первый раунд. Но если человек был не один, «овечка» получает свое.
– Но разве первой жертве от этого легче? – спросил Джоктар. – У этой планеты множество приятных неожиданностей. – Он вспомнил свою собственную неожиданную встречу с зазааром.
– Совершенно верно, – согласился Хоган. – Поэтому всегда старайся, чтобы первая схватка была и последней и закончилась в твою пользу. Да, эту планету не назовешь приятным местом для отдыха.
– Но и здесь люди могут неплохо жить, – выступил в защиту пустыни бывший космонавт.
– А иначе зачем мы работаем? – В голосе Хогана снова зазвучала ленивая нотка. – Покончить с господством компаний, освободить Фенрис, тогда и начнется настоящая жизнь.
Рисдайк ответил со смехом, но сердито:
– Да веришь ли ты во что-нибудь?
– О, сила слов хорошо известна. И, может, мы сумеем заставить компания признавать и наши права, а не только собственные. Но Фенрис никогда не станет райским садом, а люди никогда не перестанут хватать все, до чего могут дотянуться своими жадными пальцами. Убери компании, и вакуум тут же заполнится. У нас появятся хозяева трапперов, появятся крупные торговцы, которые начнут пожирать мелких и строить собственные империи. И наступит день, когда снимут шкуру с последней «овечки», выследят и лишат меха последнего зазаара. Откроют новые залежи алибита или еще чего-нибудь, и компании вернутся. – Он потер маску рукой. – История повторится. Вот что особенно выводит из себя: история всегда повторяется. Отдельные личности меняются, а рисунок остается прежним. Ничего, кроме скучных ошибок, подъемов и падений, катастроф и достижений, бесконечно уравновешивающих друг друга. Если бы человеку предложили что-то другое… – Хоган оторвал взгляд от следа и посмотрел в небо за неровными вершинами, – он, вероятно, не решился бы принять это. Нет, мы продолжим свой извилистый путь, пока не кончим тем же, что и другие до нас.
– Те, что построили вашу крепость-насыпь? – спросил Джоктар.
– Да. Несомненно, ее построила какая-то компания, владевшая здесь концессией и стремившаяся убрать банду жалких грязных преступников. Это волчья планета, и всегда такой была. Сам ее климат заставляет людей так себя вести. Тому, кто закрепляется в этой искусственной горе, в спину дышит враг. Ситуация, должно быть, была такой же: алчность, защита своих сокровищ и, вероятно, поражение от более сильных нападающих. Ах…
Резкий звук выстрела, разнесшийся в воздухе, привел всех троих в действие еще до того, как замерло эхо. Джоктар, который берег раненое плечо, отскочил в сторону и присел за первым попавшимся укрытием – за древесным стволом, окруженным кустами. А Рисдайк и Хоган скрылись так искусно и бесследно, словно просто исчезли с планеты, как если бы их сдуло волной от атомного взрыва, какие случались в истории Земли.
У Джоктара не было бластера, и теперь он думал, как защититься. В воздухе от загоревшейся ветки поднималась струйка дыма. Луч бластера краем задел ветку, которая висела всего в двух шагах от того места, где они оказались, если бы продолжали по-прежнему двигаться. Поскольку на быка «овечку» они не похожи, есть основания считать, что именно их пытались устранить. Джоктар застыл: не стоит напрашиваться на еще один выстрел затаившегося снайпера.
Может, кто-то из организации Хогана попытался повторить то, что сделал Сэммз, но не захотел бросать главарю вызов, предоставляя ему равные шансы? Джоктар нахмурился. Совсем как на улицах, предательство против предательства, и выигрывает самый коварный игрок.
Прижаты ли Хоган и Рисдайк к месту, как он, или используют свое знание местности, чтобы обойти затаившегося в засаде? Джоктар готов поклясться, что вокруг все неподвижно.
Скрипнул снег. Джоктар с бесконечной осторожностью повернул голову, чувствуя, что враг способен услышать даже шорох его меха. Но увидел он не человека.
Спутанный мех? Волосы? Шерсть? Сине-серые по цвету очертания – ветки того же цвета скрывают фигуру. Из этого вороха меха торчат два острых, нацеленных вверх рога, а третий рог в самом центре широкой жабьей морды. И все три рога покраснели, липкая красная жидкость капает на шкуру. Из носа течет струйка слизи, и нос тоже красноречиво вымазан красным. Этот зверь недавно кого-то растерзал.
Глаза, глубоко посаженные в запачканной шерсти, мигнули. Джоктар прижался к дереву, чувствуя, что ствол, за которым он прятался, неожиданно стал прозрачным.
