Я направил рефлектор в конец галерейки и, уставившись в постоянно отступавшую точку, в которой увязал свет, двинулся вперед. Подошвы отскакивали от покрытия, как на батуте. Я подтянул ремни баллонов и пошел быстрее. Еще несколько секунд - и мрак впереди поредел. Дверь. Я не останавливаясь подошел так близко к стальной плите, что еще шаг - и навалился бы на нее всем телом. Коснулся пальцами замка и неожиданно ударился о дверь. Только через несколько секунд до меня дошло, что замок не сработал.
Медленно выпрямившись, я потянулся к ручке. На этот раз внимательно ощупал ее, прежде чем сжать на ней пальцы. Обычный магнитный замок, какие встречаются на всех внеземных объектах. Он должен мгновенно открываться, среагировав на тепло, просачивающееся сквозь перчатку.
Я снова нажал. Старательно, будто показывая гостю с другого края галактики, как это надо делать. Впустую. Ручка мягко повернулась, но дверь не дрогнула. Я опять почувствовал на висках и шее теплую влагу. Попытался еще раз. Не отводя руки, толкнул дверь. Сильнее. Потом навалился на нее со всей силой, на какую способен человек в отсутствие гравитации. А я считал себя не самым слабым из людей. Неожиданно для самого себя крикнул.
Это отрезвило меня.
Замок в порядке. Дверь тоже. Просто я не из тех, кого здесь привечают.
Я отступил и нащупал ручку пистолета. За дверью, в небольшом шаровом помещении, обстановку и оборудование которого я знал как свои пять пальцев, детальнейшим образом изучив на специальном тренажере, священнодействует "шеф", как его называли на Бруно. Центр управления мозгом. Тут сосредоточиваются все идущие извне импульсы, и сюда же они возвращаются после предварительной селекции. Тогда "шеф" выдает задание отдельным секциям, приводит в действие такое количество групп, которое необходимо для решения поставленной задачи. Здесь программируется необходимое расширение емкости пантомата, отсюда идут приказы в секции. В помигивающем тысячами огоньков параллелепипеде посреди зала сосредоточены знания, которыми не в состоянии овладеть ни один человек. Единственное место во всем гигантском объеме, заполненном чистейшей сгущенной тьмой, где блеск датчиков и экранов мог вернуть человеку ощущение того, что этот висящий в пространстве колосс создан им для него. При условии... что человека туда пустят.
Пистолет применять нельзя. Самый короткий лучик прожжет замок, но не остановится на этом. А "шеф" пантомата, мозг мозга, хорошо защищен. Слишком хорошо, чтобы стоило рисковать.
Конечно, в одиночку мне не справиться. Но в грузовых отсеках корабля лежат такие привычные на Земле "существа", что их присутствия там просто не замечают.
Я нащупал плоскую коробочку на левой руке и послал сигнал вызова. Теперь оставалось только ждать.
Тишина. Звук упавшей в глубине сооружения капли воды я воспринял бы как избавление. Но вода была здесь столь же немыслима, как и воздух. Да и падение... Мое дыхание, казалось, заполняло все пространство гиганта, внутри которого я был подобен мухе, затерявшейся в пещере. Постепенно в темноте стали нарастать какие-то шепотки. Вначале я не обращал на них внимания. Потом мне почудилось, будто различаю чей-то голос. Я невольно начал прислушиваться. И совершил ошибку.
Приглушенный смех. Ему ответил кто-то второй. Присоединились другие.
Это пространство знает обо мне. Знает каждый камень на пути, который привел меня сюда. Оно располагает данными о первых лучах света в самом отдаленном прошлом людей, населяющих Землю. И о том, что ожидает их завтра, если не вмешаются звездные соседи Солнца. Оно знает все без исключения факторы, которые формировали мои взгляды на время и жизнь. Закодированные, они ожидают в его блоках памяти лишь краткого, как вспышка света, импульса, чтобы заговорить. Оно может в тысячную долю секунды перечислить этапы совершенствования орудий, которые создавал человек, совершенствуя собственное сознание. Оно знает все о нашем настоящем и о каждом акте в трагедии его созревания. Скажем, почти все. И лишь об одном оно не знает. Но именно это сейчас не имеет значения.
Здесь, рядом, в окруженных вечным мраком искусственных волокнах, в миллиардах световодов и криогенных кабелей, в бесконечных рядах блоков памяти и рабочих секций содержится все коллективное знание человечества. Точнее - сумма знаний всех людей. Это ошеломляет, если немного подумать. Да. Ошеломляет.
Что можно сказать о человеке, руководствуясь абсолютным знанием, которое он сам вложил в идеальную машину, подражающую процессам мышления? Черт с ним, с человеком! Что это пространство думает обо мне?
История. Все минувшее, что я ношу в себе - хочу я того или нет,- это набор чувствительнейших запалов, реагирующих на неизвестные мне коды. Если рассматривать историю с позиций объективного знания, не доступного людям, но хранящегося в таких, как этот, могучих гигантах, то она представляет собой не что иное, как процесс изъятия зла. Непрекращающуюся ампутацию больных тканей, ряд жестоких процедур принуждения, совершаемых на живых организмах ради поддержания тлеющей в них искорки совершенствования. Если какойто фактор развития и следует считать наиболее важным, то им, несомненно, надо признать время. И не время вообще, а тот невероятно краткий миг, который отделяет рождение человека от его смерти. Так было всегда, в любую эпоху, в любом столетии. До сего дня. Отныне должно стать иначе.
История. Отчаянная, ожесточенная борьба со временем. Сколько же людей не выдержали этого! Сколько же моих сопланетян махнули рукой, пытаясь найти оправдание в наскоро слепленной идеологии, либо не искало его вообще. История. Желание доказать, что человек есть средоточие ценностей, которые, даже с учетом трагически краткого времени их созревания, делают жизнь явлением неповторимым и бесценным, единственным в Космосе.
Я невольно повернул голову и уставился в наглухо запертую дверь. Круг света пробежал по кабелям и остановилсяна гладкой, как стекло, плите. День за днем, час за часом в аппаратуру за этой дверью стекаются проблемы и вопросы, волнующие земных историков. Она отвечает на них, учитывая в своих вычислениях субъективные предпосылки человеческих действий. Она знает о любви, изумлении, надежде, жажде власти и обладания. О самопожертвовании, ненависти и страдании. Но как знает?
Вообще-то пантомат не может знать, какое значение имеет для человека смерть. Не тот миг, когда перестает биться сердце, а то, что предшествует этому мгновению. Жизнь с сознанием смерти. И даже если знает, его знания мертвы. Точно так же, как сведения об эмоциях и чувствах. Жизнь с сознанием неминуемой смерти творила историю. Трагическую и триумфальную. Как вдолбить это машине с ее абсолютно объективным знанием? В диалоге с пантоматом, если бы каким-либо чудом такой диалог состоялся, у меня не было никаких шансов победить...
