— Одна работенка меня очень сильно интересует, — проговорил Дрекслер. — «Крылышко».
Роман постарался не встретиться взглядом с Грегором.
— Но его, может быть, здесь нет.
— Между нами говоря, — понизил голос Дрекслер, — я думаю, что оно здесь. С какой бы еще стати по станционному телевидению гоняли передачу про его историю? Вряд ли это простое совпадение.
— Если оно здесь, — сказал Роман, — ее милость герцогиня наденет его, иначе она не стала бы везти «Крылышко» в такую даль.
— У ее милости герцогини, — отметил Дрекслер, — очень обширный штат. Включая и шесть здоровяков, которые занимаются неизвестно чем и с самого приезда нигде носа не показывают. — Он огляделся по сторонам. — Вот и сейчас их тут нет.
— Может быть, они готовят ее бальное платье.
— Все шестеро?
Челис рассмеялся:
— Ну тогда это будет платье — я вам доложу!
— А не стоит ли нам заключить пари? — предложил Дрекслер.
— Насчет чего?
— Ну, например, насчет того, кому первому в руки попадет «Крылышко». Кому-то из вас или кому-то из нас.
— Могу запросто побиться об заклад, — незамедлительно отозвался Грегор.
— Но его, вероятно, нет на станции, — снова возразил Роман.
— Если его нет, — согласился Дрекслер, — или если его не добудет никто, пари ликвидируется.
Роман задумался. Грегор толкнул его ногой под столом. Диафрагма Романа протестующе подпрыгнула.
— Отлично, — сказал он. — Пять нов?
— А давайте десять? — предложил Дрекслер.
— И пяти хватило бы.
— Десять, — быстро подхватил Грегор. — Пусть будет десять.
Уши Романа отклонились назад.
— Десять, — вздохнул он и подавил желание спорить.
Дрекслер усмехнулся и поднял бокал.
— Джентльмены, — провозгласил он, — я желаю вам успеха.
— Успеха, — эхом отозвался Роман и отпил глоток вина.
Роман слышал, как сидевший рядом Грегор отстукивает пальцами по коленям какой-то ритм. «Ус-пех, ус-пех» — вот что слышалось Роману в этом ритме.
«Успех, успех».
Барон Сильверсайд всем своим видом излучал дружелюбие. Он вошел в столовую, держа под руки герцогиню Беннскую и баронессу. Роберта была выше супругов Сильверсайд на несколько дюймов. Барон проводил ее к столу и развернулся к гостям. Свет угасал, звучали фанфары. Майджстраль, сидевший через несколько столиков от того места, где стоял барон, закончил карточный фокус и позвал робота. Барон Сильверсайд, переполненный радостью, коснулся пальцами бакенбардов и стал ждать подходящего момента. Он видел красноватое свечение — это означало, что его изображение в голографической форме проецируется в столовые для слуг и персонала станции.
Вот вспыхнул яркий свет справа от барона, зажегся свет за спиной (превосходно подсвечивающий бакенбарды), загорелась подсветка слева — все шло как надо, и все у него должно было получиться блестяще. Снова взревели фанфары. Раздались оглушительные аплодисменты.
— Господа и дамы, джентльмены, — начал свою речь барон, но его слова потонули в аплодисментах. Барон удивился: он ведь еще фактически не начинал говорить.
Он переступил с ноги на ногу. Покраснел. Пригладил бакенбарды. Наступал его звездный час.
Джефф Фу Джордж потягивал вино и наслаждался зрелищем, но глядел он не на барона, купающегося в самолюбовании. Взгляд Джеффа Фу Джорджа был устремлен на Роберту, озаренную рассеянным светом направленных на барона прожекторов. «Крылышка» на герцогине не было — ее украшения были скромны — может быть, она надела их намеренно, чтобы затем «Крылышко» предстало в оглушительном блеске, но Джефф Фу Джордж все равно не сводил с нее глаз.
Он и сам не понимал, почему так пристально смотрит на Роберту. Может быть, хотел найти ответ на вопрос, зачем ей понадобилось играть в фишки с Майджстралем — какого-нибудь обмена взглядами, тайного знака. (Он ничего не дождался.) А может быть, ему просто нравилось смотреть на нее — на ее белые плечи, рыжие волосы, к которым удивительно шло темно-зеленое платье, — да, смотреть на нее было приятно.
Рукоплескания наконец смолкли. Барон начал речь сначала:
— Господа и дамы, джентльмены. Я польщен тем, что вы приняли мое приглашение. Когда я впервые задумался о создании этого курорта, то понял: для того чтобы он имел успех, нужно продумать все до мелочей…
Барон заливался соловьем. Белесые бакенбарды светились во тьме. За его спиной сидела баронесса, перекладывая с места на место вилки и ложки. Баронесса была пожилой женщиной невысокого роста. Фу Джордж знал, что она не слишком талантливая художница и владелица одной из самых престижных небольших коллекций живописи и скульптуры в Созвездии. Баронесса отличалась болезненной стеснительностью и почти не показывалась на людях, а когда появлялась, на ней неизменно красовалась замысловатая плиссированная юбка, которую она сама ввела в моду лет десять назад, но теперь такие уже никто не носил. Роберта с явным интересом наблюдала за бароном, который увлеченно разглагольствовал о том, как именно был выбран тот самый астероид, какой нужно. А Фу Джордж смотрел на Роберту и гадал, почему же она играла в фишки с Майджстралем.
— Милорды, леди и джентльмены. Я не стану далее таить от вас…
Жемчужина. Фу Джордж улыбнулся. Рука его скользнула к нагрудному карману…
— …позвольте раскрыть вам raisori d'etre[7] станции Сильверсайд…
Улыбка заледенела на лице Фу Джорджа. Рука судорожно ощупывала карман. Там было пусто.
— …одно из чудес Творения…
Фу Джордж вспомнил, как они столкнулись с Майджстралем, как тот вел себя подчеркнуто вежливо. Ванесса почувствовала волнение своего спутника и коснулась его руки:
— Что случилось, Джефф?
— …Рассветная Звезда и ее спутница!
Беззвучно разъехались створки стальных ставен. Столовую залили лучи света, испускаемые звездой, пожирающей своего сородича.
Но — никаких аплодисментов. Зрелище было слишком величественным.
Фу Джордж вперил взор в Майджстраля, сидевшего далеко от него, в другом конце столовой. Дрейк сидел рядом с Эдверт, и оба они улыбались, запрокинув головы и глядя на то, как маленькая звездочка пожирает Рассветную, — думал Фу Джордж. — Значит — война».
Бал начался через два часа после обеда. Искусственного освещения в бальном зале не было. Вспышек Рассветной Звезды хватало и для зрелищности, и для того, чтобы осветить большой овальный зал. Первый танец Майджстраль танцевал с ее милостью герцогиней Боннской. Бальное платье Роберты было ослепительно оранжевым. Взгляды присутствующих тянулись к ней как к магниту. Она совершенно затмила собой барона Сильверсайда и его жену, танцевавших неподалеку.
