Кстати, отсутствие сцепки колёс с землёй порождало изрядные сложности. Встречая любую ямку, эквиполь её игнорировал, и телега беззвучно проплывала над ямкой, но с не меньшим равнодушием магнитная машина относилась к бугоркам: буде такой попадался на пути, она норовила обломать об него все колёса телеги. Ещё более сложным было преодоление спусков и подъёмов. Сначала Боб пытался выравнивать свою колымагу в соответствии с крутизной препятствия, но быстро бросил эти попытки. Он понимал, что в принципе проблема решаема, всего-то и нужно снабдить телегу лазерными средствами определения крутизны. Ну, и поставить компьютер с соответствующей программой. Но у него здесь ничего такого не было, а высчитать в уме величину импульса, который ровненько задрал бы нос по сравнению с кормой, он не мог. Один раз чуть не опрокинул телегу на себя и порадовался, что она пока не загружена тонной навоза.
Низину с ручейком Боб просто перелетел. Сел на телегу, и неспешно поплыл над ивняком, ручейком, лугами, размышляя при этом, что щученька из сказки, не иначе, подарила Емеле эквиполь. Тот его установил на печь и ездил, изумляя почтеннейшую публику. А вот как он справлялся с неровностями земной поверхности? Вряд ли щучка имела в своей проруби компьютер… А вот ковру-самолёту никакого компьютера не надо. Привязал четыре шара к углам любого половичка, и лети, куда хочешь.
К счастью, ферма располагалась на ровном участке. Выбравшись из низины, Боб дал на шарики одинаковый импульс высоты (два сантиметра) и нулевой импульс тяги. И стал её толкать. Дальше, изображая толкание вперёд, он все силы тратил на то, чтобы телегу сдерживать, ведь она тяжёлая, инерция у неё большая, как бы не врезалась в стену фермы! Но тут, уже под начавшийся хохот работяг, она начала тормозиться сама, застревая колёсами в холмах навоза. И встала.
– Ну, ты Геракл! – крикнул кто-то.
– Аполлон, блин! – добавил другой.
– Ты ж её порожнюю еле прёшь, как полную потащишь, а?
– Ничего, робяты! – заполошно крикнул Боб. – Как-нибудь, небось, доташшим! Грузи!
Они с хохотом накидали ему полную телегу навоза. Даже денег не взяли, рассчитывая на дармовое зрелище. Он решил их не разочаровывать: попросил «подтолкнуть». Они без дураков упёрлись, даже втроём не смогли телегу сдвинуть, и опять стали над Бобом потешаться. Тут пришёл бригадир в сапогах и суконной шляпе, мужчина страшно сурьёзный, абсолютно без чувства юмора. Он разогнал зубоскалов по местам, а Шилину строго сказал:
– Ты это, паря, брось. Тут тебе не цирк, а ферма. Давай, разгружайся сам, и катись отседова.
– Да я её одним пальцем, – дурачился Боб. Работяги, спрятавшись от взора начальника, высовывали радостные свои небритые лица из-за углов и перемигивались.
– Выпил – сиди дома, неча народ зря смешить, от дела отвлекать! – сурово прикрикнул бригадир.
Боб зашёл спереди, прикинулся, будто пытается дёрнуть колымагу, а сам включил свой эквиполь так, чтобы телега только чуточку приподнялась. Потом обошёл её и толкнул одним пальцем.
Телега плавно двинулась вперёд.
Смех и голоса умолкли разом. Бригадир с тихим всхлипом сел задом в кучу навоза. Кто-то ахнул:
– Ну, мужик, в натуре потный…
А счастливый Боб, подталкивая телегу пальцем, зашагал прочь.
Сеньор Айвен родился в России. И оставался бы он русским, и сидел бы сиднем в своём райцентре, если бы не его страсть всегда и во всём быть первым. Даже так: быть единственным.
Все учились в школе на троечки-четвёрочки, а он, если не мог выучить на пятёрку, предпочитал двойку, не иначе. Все на физкультуре «косили», как могли, прикидываясь больными – Иван же зашвыривал гранату так далеко, чтобы физрук её больше никогда не нашёл. Заводила он был тот ещё! Но не без склонности к эффектам. Все под руководством училки зубрили английский, а Иван вместо английского взял да и самостоятельно выучил испанский. И скрывал это до выпускного экзамена! Пришлось директрисе вызывать из области спеца по испанскому. И оказалась у Ивана одна пятёрка в аттестате: по испанскому! Только у него, единственного на весь район.
Сыграли эти его качества свою роль, или нет, но, занявшись бизнесом и одновременно спортом, он достиг успеха и там, и там. И столкнулся с ужасным рэкетом, причём, с учётом его габаритов и спортивной подготовки, против него выкатили целую команду борцов и боксёров, предавших спорт за-ради быстрого обогащения.
И он, в силу характера не желая поступать, как все – то есть поддаваться правилкам этой войны – свалил из России. Куда? В те края и к тем народам, чей язык он понимал. В Латинскую Америку. А там… Там он встретил Камиллу. Да-с. Такая судьба. Она была пламенной… кем, собственно, она была? революционеркой? – да, и революционеркой тоже, «кровавой террористкой» с кличкой Агата. Но она действительно была пламенной. Пассионарией, блин. Впрочем, её коммунистические взгляды совсем не помешали тому, чтобы перед свадьбой венчал их католический попик…
Сплошным приключением стала жизнь Ивана. Каких он только имён не носил! Теперь вдруг стал Педро Давалосом, и немало злился на эту свою новую фамилию. С этою фамилией и с любимою женой оказался он в Стамбуле, городе контрастов…
Сулимa, горничная первого этажа, улыбнулась: вот и наши голубки. Роза и Педро Давалос, пара испанских молодожёнов, очаровала персонал всей гостиницы. Правда, персонала – всего несколько человек: хозяин, его жена, двое взрослых детей и три нанятые горничные. Маленькая гостиница, семейная. Никто про неё не знает, а ведь для молодожёнов ничего лучшего в Стамбуле нет! Каждый работник владеет одним или двумя иностранными языками. Лично она, Сулима, говорит по-французски. Так что сеньор и сеньора Давалос правильно выбрали гостиницу. Дон Педро говорит только по-испански? – les problèmes sont absents[4], он может, если пожелает, поболтать с сыном хозяина. А донна Роза, даром что испанка, отлично говорит по-английски, и всего за три дня выучила несколько турецких фраз! А вообще она такая простая, рассказывает портье и горничным всё-всё: где были, что видели. Вся нараспашку, насквозь её видно…
Сулима проводила взглядом весёлую пару, выходящую в дверь; выглянула в окно: на улице Роза сразу уцепилась за руку мужа, чтобы не потерять в толпе своё сокровище!.. Горничная вздохнула и пошла по своим делам. Её-то молодость давно в прошлом…
А молодожёны, тесно прижавшись друг к другу, шли по улице, и такое безмятежное счастье было написано на их лицах, что каждый встречный невольно улыбался. Вдруг будто какая-то фантазия посетила их головы: они переглянулись, засмеялись, побежали и впрыгнули в уже собравшийся отправляться в путь автобус. Только очень опытный человек смог бы заметить, что, совершая эти весёлые переглядки, они проверялись, не следит ли кто за ними.
