Не знаю, возможно потомки предусмотрели и такой вот случай, но когда я резко рванув кольцо, тут же на ощупь, теряя последний кислород, нашел жилетную лямку своей спутницы, нас так дернуло, что я едва не оторвал бедняжке руку.
Хорошо я сообразил ухватить Лану за крепления жилета, потому как в следующее мгновение мы бешеной торпедой выскочили из воды, и промчавшись по воздуху метров 300, вновь рухнули в бирюзовые волны.
Этот рывок в итоге нас и спас. Когда мы хватая ртом воздух вынырнули на поверхность, мне показалось, что нас выбросило в какой-то другой мир. Разница была ощутимой. Здесь, вдали от тех самых скал, было тихо и безмятежно. Ласковые волны едва колыхали нас, так что пережитое за секунды до этого, казалось одним дурным сном.
Первое, что я сделал, когда вынырнул, это удостоверился все ли в порядке с Ланой. А увидев ее рядом, перепуганную и отплевывающуюся, но живую и невредимую, обрадовался.
Освободившись от ставших уже ненужными антигравов, мы с Ланой, придя в себя, и немного отдышавшись, поплыли к острову, огибая по большой дуге злополучные скалы.
Расстояние было приличное, и уже через минут 20, моя спутница стала уставать. Я понял, что без посторонней помощи она не доплывет, поэтому, подхватив ее слабо сопротивляющуюся одной рукой, медленно загребая направился к уже видневшейся в дали песчаной отмели.
«Да! На большие дистанции я плавать не привык!»
Когда мы наконец, достигли берега, и помогая друг другу выбрались на песок, я свалился без сил, и пролежал так чуть не целый час.
Лана тоже была порядком измотана, так что лишь спустя часика полтора, мы поднявшись, зашагали по кромке берега, к видневшемуся вдали лесочку. Нас мучила жажда, но корзинка со снедью, находилась теперь на непреступных для простых смертных скалах. Нужно было срочно найти какой-нибудь ручей, или родник. И проплутав по густым зарослям, мы таки отыскали небольшой родничок, с кристально чистой водой, и опустившись на колени, за неимением лучшего, зачерпывая ладонями напились.
Утолив жажду, мы с Ланой набрав целую охапку лесных орехов и каких-то здоровенных апельсинов, больше походивших на знакомые мне по той жизни грейпфруты, направились к видневшемуся сквозь густую растительность морю.
Найдя подходящую полянку, которая выходила в сторону нашего берега, мы уселись на траву.
Нужно сказать, что все это время, мне по-джентельменски приходилось отворачиваться.
Когда мы, после большого заплыва, выползли на песок, выяснилось, что, тот самый, спасительный рывок антиграва, вырвавший нас из гибельной пучины, стащил с моей головы обруч мнемо-транслятор, который канул где-то в тех бурунах, и сорвал с моей спутницы легкие плавки, оставив ее в чем мать родила. Так что она теперь подобно Еве, сидя на мягкой травке, обдирала огромные апельсины, украткой бросая на меня осторожные взгляды.
Я понимал: Ситуация лучше не придумаешь. Как нарочно, и связи нет, и девчонки наши сюда не прилетят, пока не станут всерьез беспокоиться. Я знал Лизу, она просто не захочет мешать нам. В этом вся Лиза. Она всегда уважала мою свободу. И ни разу еще не закатывала сцен ревности, хотя поводов вокруг было ох как много, одна Милена чего стоила. «Так что сидеть нам здесь на травке до морковкиного заговения!» — подумал я. И улыбнувшись получившейся двусмысленности, спросил аккуратно откусывающую мякоть сочного плода девушку:
— Тебе ни кажется, что мы с тобой на необитаемом острове? Представляешь, вокруг на тысячи миль нет ни одной живой души?
— Представляю! — задумчиво ответила Лана, — А ты бы хотел остаться здесь… ну хотя бы на какое-то время?
— Не знаю, сложно сказать! — поняв к чему она клонит, ответил я.
Естественно, с чисто мужской позиции, ситуация складывалась весьма выгодная. Да и Лана была настоящей красавицей. Так что не глядеть на нее мне стоило больших усилий, и словно чувствуя это, моя спутница совершенно перестав стесняться, то и дело выпрыгивала на песочек.
Здесь на траве сидеть нагишом было прохладно, а на разогретом песочке самый раз, так что Лана, играя в свои женские игры, каждые 10 минут выбегала погреться.
Фигурка у нее была великолепная, и если учесть что на ней не было сейчас ровным счетом ничего, мне как мужчине приходилось тяжко. Однако, жизнь в доме научила меня многому. В том числе и сдержанности. И хоть сердце мое билось горячо и быстро, готовое сорваться в полет, все же разум мой был холоден. И наблюдая за проделками этой девчонки, я просто любовался ею как неким художественным произведением.
Мы еще долго беседовали с Ланой на разные темы, а когда я перекусив орехами, завалился, было на травку с намерением чуток вздремнуть, моя собеседница, уже видно совсем отчаявшись, присев рядышком спросила:
— Алекс. Я тебе совсем не нравлюсь?
Открыв один глаз, и «оценивающе» окинув ее ладную фигурку, я отворачиваясь ответил:
— Лана. Милая. Я женатый человек. Разве наши девушки тебе не говорили, что у меня свои принципы? И нарушать их, пока повода нет.
— Говорили, — грустно произнесла она, — но я не поверила. Думала, просто они тебе не нравятся!
— Нравятся! Очень! И ты тоже нравишься! Но пока я не намерен ничего менять! Так что прости, если я кажусь тебе деревянным чурбаном! Честно говоря, я с трудом себя сдерживаю! И тебе не следовало бы меня провоцировать! По-моему это просто нечестно.
И тогда она заплакала.
«Ох уж эти мне женщины! Знают, что нам мужчинам труднее всего переносить, вот и пользуются!»
Но по всему, Лана сейчас не играла. Отвернувшись, она тихо всхлипывала утирая слезы, так что я не выдержал, и осторожно присев рядышком, прижал ее к себе, поглаживая по волосам, и приговаривая как маленькой:
— Ну что ты! Перестань! Ведь ты уже большая девочка! Все будет хорошо! Будет и на твоей улице праздник! Найдется и для тебя принц на белом коне!
Но моя спутница после этих слов, уткнувшись в ладони, замотала головой:
— Не-е-ет! Не-е-ехо-очу!
А когда наконец, она более или мене успокоилась, и уже могла внятно объясняться, я услышал ее историю.
Оказалось, Лана лет с семи, впервые тогда увидев по общему ТВ, прямой эфир с орбиты, влюбилась в легендарного Алекса. Именно с тех пор, милашка Лана всячески добивалась, чтобы ее зачислили в его команду. Все эти годы, она достигала лучших показателей в школе и на работе, лишь ради него, ради своего избранника. Каждый день она грезила о том, как он будет любить ее, как он будет носить ее на руках. И став совершеннолетней, получив аттестат зрелости, решила, во что бы то ни стало, добиться его внимания. Для этого она посещала практически все вечеринки с его участием. Стараясь хотя бы несколько раз за вечер попасть своему герою на глаза. А когда ей удалось познакомиться с Сьюзи, которая сразу обратила на нее внимание, впереди засиял свет. Ну а оказавшись здесь, она решила, что все остальное получится само собой. Да только время шло, а ее герой лишь по-отечески хвалил ее, совершенно не замечая как она сохнет по нему. Шерри, с которой они подружились, рассказала ей о том, что у их Алекса свой взгляд на брак, и пока даже самой красивой девушке дома — Милене, не удалось поколебать этих его убеждений. Но Лана была уверенна, что уж ради нее, Алекс точно перевернет весь мир, и они обязательно будут вместе.
