ключ, но повернула в другую сторону.
Из огромного окна перед лестницей видно было не дальше, чем на два метра. Сразу за стеклом на бешеной скорости пролетали крупные снежинки, но их трудно было различить на фоне сплошной белой стены снегопада. Силуэт стоял прямо перед стеклом, спиной к Маше. Чёрные волосы и чёрное пальто, на которое налип снег. Когда её шаги остановились, силуэт повернулся к ней.
— Ну что, привет! Как жизнь? — Её взгляд сразу вцепился в Машу. За семь лет она уже успела забыть, насколько холодно ей становилось, когда эти серые глаза впивались прямо ей в лицо. Интересно, она когда-нибудь моргает?
— Хорошо. Преподаю. Диссертацию недавно защитила. — Маша старалась смотреть бывшей подруге на подбородок. Но ей всё равно казалось, что эти глаза считывают её мысли гораздо лучше энцефалографа.
— На какую тему?
— Зависимость социального поведения крыс от развития нейронных связей в височной доли головного мозга.
— То есть, у крыс есть речь? — Тонкие губы над подбородком улыбнулись.
— По крайней мере, высокие коммуникативные навыки, напрямую связанные со слухом.
— А я всегда думала, что ты будешь изучать человеческие сны.
Маша сама не заметила, как подняла взгляд и посмотрела в холодные серые глаза. За несколько секунд молчания они ни разу не моргнули.
— А ты, Света? — Она решила вообще не отвечать на этот вопрос. — Кем работаешь?
— Татуировщицей. После третьего курса закончила художку и пошла в тату-салон.
— То есть после… После всего этого… Ты не вернулась в универ?
— Не-а. — Света слегка скривила губы и наклонила голову, как будто говорила про что-то обыкновенное. — В июле закончился суд. Меня оправдали по всем пунктам. В августе пришла, сдала сессию, но на четвёртый курс решила не возвращаться. Представь, что бы говорили у меня за спиной?
— Думаю, правду. — Голос Маши стал жёстче. Она серьёзно хотела сделать вид, что ни в чём не виновата?
— Ты знаешь далеко не всё. Я не собиралась его убивать! — Голос Светы звучал так, как будто она умоляла ей поверить. Очень редкая для неё эмоция. — Это была самооборона!
— То есть это он был во всём виноват?
— Этого я не говорила.
Какое-то время они стояли и смотрели друг на друга. Потом Маша спросила:
— Зачем ты пришла?
— У тебя ещё бывают «осы»?
Этот вопрос был слишком внезапный, поэтому она ответила не сразу.
— Это тебя не касается. — Уже семь лет все её сны были практически одинаковые. Раньше она думала, что у неё было много причин этим заниматься, но теперь понимала — причина всегда была только одна.
— Значит, нет. А вот я не бросила. — Света ненадолго замолчала, но бывшая подруга отвечать не собиралась. — Я дошла дотуда. До самого дна. И я уверена — перед смертью он тоже там был, и там с ним что-то случилось.
— И что же ты увидела на этом дне?
— Расскажу, если согласишься мне помочь.
— В чём? — Маша развела руки в стороны. Она не понимала, про что они говорят. — Что тебе нужно от меня?
— Энцефалограф.
Она почувствовала, как перестала дышать. Казалось, что её мысли остановились, но на самом деле, там поднималась паника.
— Нет…
— В «осу» войду я. Ты просто будешь следить за показателями.
— Нет!
— Пойми, мне может присниться всё что угодно. Только энцефалограмма подтвердит, что я реально была там.
— Нет!!!
— Почему нет? Ты боишься, что я проснусь сумасшедшей? Или боишься признать, что с Антоном случилось то же самое?
Маша молчала.
— Я не думала, что всё так получится. — Света очень хотела, чтобы ей поверили. — Честно.
Маша не знала, что ответить.
— Давай так. — Она медленно выставила вперёд руку, как будто хотела, чтобы та успокоилась. Ногти были покрашены в чёрный цвет. — Ты подумай. Я приду через три дня.
Снег на её спине уже почти растаял. Маша смотрела ей вслед, и молчала.
— Кстати. — Света уже стояла в тени возле лестницы, но обернулась. — Ты когда-нибудь замечала, что Антон боится ключей?
В ответ та только покачала головой. Чёрный силуэт кивнул головой, и вышел. А Маша вернулась в свой кабинет. В её голове всплывало всё, что случилось семь лет назад.
* * *
Маша открыла скрипучую дверь аудитории. Полторы сотни студентов и препод по культурологии синхронно посмотрели на неё.
— Извините. — Она сказала это так тихо, что вряд ли кто-нибудь её услышал.
На самой задней парте было свободное место, рядом с Антоном — высоким светловолосым мальчиком, её новым одногруппником. Прошло меньше двух недель после перераспределения, поэтому она познакомилась ещё не со всеми. Начался третий курс, и Маша Тавицкая уже не училась в пятнадцатой группе только из-за того, что её фамилия начиналась на букву «Т». Теперь она — студентка кафедры физиологии человека и животных.
— Привет. — Она села рядом с Антоном, и улыбнулась ему.
— Привет. — Антон читал книгу. Кажется, он удивился такой дружелюбной реакции, но тоже улыбнулся ей.
С другой стороны от него сидела Света Клименко — местная рокерша, или неформалка, или как оно у них называется. Всегда мрачная, одетая во всё чёрное. Кажется, она поступила на биофизику. Маша слабо была с ней знакома, и не очень жалела насчёт этого.
Света что-то рисовала в тетради. Вообще, все студенты тихо занималась своими делами, и только из вежливости перед стареньким преподом делали вид, что кому-то на биофаке нужна культурология. Маша достала распечатку тестов и книгу «Основы молекулярной биологии».
— Для нашего творческого мышления одним из самых важных понятий является архетип. — Препод очень бодро для своего возраста ходил перед доской, и всё время жестикулировал руками. — Что такое архетипы? Это — не просто персонажи фольклора, и не совсем порождение человеческой фантазии. Архетип — это образ, символ, общий для абсолютно всех людей на Земле. В отличие от большинства других культурных кодов, он не навязывается человеку в процессе воспитания, а, наоборот, с самого рождения запрограммирован в каждом из нас. Например, архетип «Мать» — женщина, держащая на руках ребёнка, будет понятен любому человеку любой культурной принадлежности. И этот образ настолько мощный, что очень часто — например, в христианстве — он даже обожествляется.
— Что, молекулярку учишь? — Антон глянул на Машины распечатки.
— Да. — Она кивнула. — Кто-то из зоологов достал вопросы по тесту, надо сейчас успеть за это пару шпору сделать. Вот что за сволочи? — Маша посмотрела на него. — Две недели сентября — и уже контрольная.
— Забей, это просто мелкий тест. Вряд ли он вообще будет где-то учитываться.
— Ну, всё равно! Я не знаю, что делать. — Маша посмотрела на него. В её взгляде была
