Дети выбежали из дома, следили, как отец бегает от грядки к грядке, как выдергивает то лук, то морковь, то редиску.
- Кора, иди сюда, посмотри!
Они разглядывали лук, морковь, редиску.
- Разве морковь бывает вот такая?
- Да... Нет... - Она колебалась. - Не знаю.
- Ты знаешь... Лук не лук. Морковь не морковь. Вкус такой же, но другой. Запах не такой, как раньше.
Он почувствовал, как бьется у него сердце.
- Кора, что это? Что случилось? Мы должны уйти отсюда!
Он забегал по саду, каждое дерево ощутило его руку.
- Розы! Розы! Становятся зелеными!
Они стояли, глядя на зеленые розы.
А через два дня в комнату вбежал Дэн.
- Идите посмотрите на корову! Я доил ее и увидел... Идите!
Они пришли в сарай. У коровы рос третий рог.
Газон перед домом слегка, едва заметно, отливал фиолетовым, как весенняя сирень.
- Нужно уходить, - произнес Биттеринг. - Этого нельзя есть безнаказанно, мы превратимся тоже кто знает во что! Я этого не позволю. Нам остается только одно: уничтожить все овощи.
- Но они ведь не ядовиты!
- Ядовиты. Яд в них тонкий, очень тонкий. Его немного, чуть-чуть. Но трогать их нельзя.
Он нерешительно разглядывал домик.
- Даже дом. Может быть, его изменил ветер. И воздух. И ночные туманы. Стены, полы - все изменилось! Это уже не дом для человека!
- Ах, это твое буйное воображение!
Он надел пиджак, завязал галстук.
- Я пойду в город. Нужно что-то сделать. Вернусь скоро.
- Гарри, подожди! - окликнула то жена.
Но он уже ушел.
В городке, на затененных ступеньках, ведущих в зеленную лавку, сидело, беспечно болтая, несколько человек.
Биттерингу вдруг захотелось выстрелить в воздух, разбудить их. "Что вы делаете, глупцы? - подумал он. - Сидите тут? Вы слышали новость: мы пленники чуждой нам планеты! Действуйте! Вам не страшно? Вы не боитесь? Что вы хотите делать?"
- Как поживаешь, Гарри? - окликнули его. - Садись с нами.
- Погодите, - возразил он. - Вы слышали недавние новости, да?
Они засмеялись, кивая головами.
- Что вы намерены делать?
- Делать? А что тут можно сделать?
- Построить ракету, вот что!
- Ракету? Чтобы опять вернуться к прежним тревогам? О нет!
- Вы должны! Вы видели цветы персика, розы, траву?
- Конечно, - ответил один из сидевших.
- И не боитесь?
- Не очень. Мы не заметили. Кажется, нет.
Ему захотелось плакать.
- Вы должны работать вместе со мной. Если мы останемся здесь, мы тоже изменимся. В воздухе что-то есть. Марсианский вирус... разве я знаю? Семена, пыльца... Вы слышите?
Они молча глядели на него.
- Сэм! - обратился он к одному из них.
- Да, Гарри?
- Ты поможешь мне строить ракету?
- У меня есть куча железа и кипа чертежей. Я уступлю...
Все засмеялись.
- Сэм, - сказал вдруг Биттеринг, - глаза у тебя...
- Что с ними, Гарри?
- Раньше они были серые, правда?
- Зачем ты спрашиваешь?
- Теперь они золотистые.
- Неужели? - уронил Сэм.
- И ты стал выше и стройнее!
- Может быть.
- Сэм, почему глаза у тебя пожелтели?
- А какого цвета они были у тебя? - спросил Сэм.
- У меня? Голубые, конечно!
- Ну, так посмотри. - Он подал ему зеркальце.
Биттеринг поколебался, затем поднес зеркальце к глазам...
- Вот видишь, что ты наделал? - укоризненно заметил Сэм. - Разбил мое зеркальце.
Гарри Биттеринг переселился в мастерскую и начал строить ракету. В широко раскрытых дверях останавливались люди, переговаривались и шутили приглушенными голосами. Иногда помогали ему поднять или передвинуть что-нибудь. Но чаще только смотрели все более золотистыми глазами.
Приходила Кора, приносила в корзине завтрак.
- Я этого не хочу, - твердил он. - Буду есть только запасы с Земли. То, что мы привезли с собой. Не то, что выросло в огороде.
Жена смотрела на него. А он не смотрел на нее и разворачивал свои чертежи.
- Гарри! Гарри! - жалобно повторяла она.
- Мы должны уйти отсюда. Должны!
Ночи были полны ветра, струящегося в блеске лун сквозь море трав в пустых полях, сквозь клетки городов, покоящихся уже 120 веков. В поселке домик Биттерингов с дрожью ждал и боялся перемен.
Лежа в постели, Гарри чувствовал, как удлиняются у него кости, как они изменяют форму, размягчаются, словно плавящееся золото. Спящая рядом жена была смуглая, золотоглазая. Она спала спокойно; спали в своих кроватках бронзово загорелые дети. А ветер зловеще свистал в изменившихся персиковых деревьях, волновал сиреневую траву, срывал с роз зеленые лепестки.
На востоке появилась зеленая звезда.
Странные слова сорвались у него с губ.
- Иоррт... Иоррт... - повторял он.
Это было марсианское слово. Он не знал этого языка.
Посреди ночи он вскочил с постели, набрал номер археолога Симпсона.
- Скажите, что значит слово "иоррт"?
- Да ведь это древнемарсианское название нашей Земли. А почему вы спрашиваете?
- Просто так.
Трубка выпала у него из рук.
"Алло, алло, алло, - повторяла она, пока он вглядывался в зеленую звезду. - Биттеринг! Отзовитесь, Гарри!"
Дни шли, полные железного лязга. Он собирал железный каркас ракеты с неохотной помощью троих равнодушных мужчин. Через час он уже чувствовал себя усталым, должен был отдыхать.
- Это действует горный воздух, - говорили ему, смеясь.
Через несколько дней жена сказала тихо:
- Гарри, запасы кончились. Ничего не осталось. Я принесла тебе марсианскую пищу.
Биттеринг тяжело сел. Взял сандвич, развернул, осмотрел, начал есть.
- Отдохни сегодня, - говорила жена. - Нынче так жарко. Дети хотят идти на канал, поплавать. Идем с нами.
- Нельзя тратить время.
- Только часок, - настаивала она. - Купанье тебе поможет.
Солнце жгло, день был безветренный. Они шли по берегу канала, отец, мать, дети в купальных костюмах. Потом сели. В глазах жены и детей Гарри увидел золото. Раньше они не были золотыми. Его пронизала дрожь, растаявшая в лучезарных потоках зноя. Гарри вытянулся на траве. Он слишком устал, чтобы бояться.
- Кора, - спросил он, - давно ли глаза у тебя стали золотыми?
- Они всегда были такими.
- Нет. Три месяца назад были карие.
Они лежали на солнце.
- А у детей? - спросил он. - Тоже золотые?
- Когда дети растут, цвет глаз у них иногда меняется.
- Может быть, мы тоже дети. Для Марса, во всяком случае. Удачная мысль! Он засмеялся. - Пойдем купаться.
Они спустились в воду. Он погружался все глубже до самого дна, словно золотистая статуя. Ему захотелось растянуться на дне и лежать в зеленой тиши, в спокойствии.
Поднимаясь на поверхность, он смотрел в небо. "Там, на равнине, - думал он, - струится огромная марсианская река, и в нее погружены мы все, наши каменные дома и деревянные хижины, а она течет и омывает наши тела, удлиняет нам кости..."
