– Ладно, – произнес Хардвик, – давайте начнем все сначала и по порядку. Вы утверждаете, что этот человек…
– Его зовут Инек Уоллис, – сказал Льюис. – По документам ему уже давно перевалило за сто. Он родился на ферме близ небольшого городка Милвилл в штате Висконсин 22 апреля 1840 года. Единственный ребенок в семье Джедедии и Аманды Уоллис. Когда Эйб Линкольн стал собирать добровольцев, Инек Уоллис вступил в армию одним из первых и воевал в Железной Бригаде, которую уничтожили практически целиком у Геттисберга в 1863 году. Но Уоллис был переведен в другое подразделение, с которым он сражался в Виргинии под предводительством Гранта до самого конца, до Аппоматтокса…
– Я смотрю, вы не поленились проверить.
– Пришлось разыскивать его документы. Свидетельство о зачислении в армию в архиве законодательного собрания штата в Мадисоне. Все остальное – включая и запись о демобилизации – здесь, в Вашингтоне.
– Вы говорите, что он выглядит на тридцать?
– От силы на тридцать. Если не моложе.
– Но вы с ним не разговаривали?
Льюис покачал головой.
– Может быть, это не тот человек? Если бы у вас были отпечатки пальцев…
– Во времена Гражданской войны, – сказал Льюис, – до этого еще не додумались.
– Последний из ветеранов Гражданской войны, – произнес Хардвик, – умер несколько лет тому назад. Если не ошибаюсь, барабанщик из армии южан. Должно быть, тут какая-то ошибка.
Льюис снова покачал головой.
– Поначалу, когда мне поручили это дело, я тоже так думал.
– Кстати, как это вообще произошло? С каких пор разведка занимается подобными делами?
– Должен признать, – ответил Льюис, – случай действительно не совсем обычный. Но тут кроются серьезные перспективы…
– Вы имеете в виду бессмертие?
– И это тоже. Возможность такого явления. Однако тут есть и другие соображения. Сама эта странная история требовала расследования.
– Но при чем здесь разведка?
– Вы, очевидно, думаете, что этим следовало бы заняться какой-то научной группе? – Льюис улыбнулся. – Пожалуй, это было бы логично. Но дело в том, что Уоллиса случайно обнаружил наш человек. Он был в отпуске, гостил у своих родных в штате Висконсин милях в тридцати от того места, где живет Уоллис. До него дошел слух об этом человеке. Скорее, даже не слух – просто кто-то упомянул о нем в разговоре. После чего наш сотрудник попытался выяснить кое-какие подробности самостоятельно. Ему не очень-то много удалось узнать, но и этих крох хватило, чтобы он заинтересовался.
– Меня вот что удивляет, – сказал Хардвик. – Как мог человек прожить на одном месте сто двадцать четыре года без того, чтобы не прославиться на весь мир? Вы представляете себе, какой шум подняли бы газетчики, узнай они о подобном случае?
– При мысли об этом, – сказал Льюис, – меня бросает в дрожь.
– Однако вы не объяснили мне, как ему удалось остаться в безвестности.
– Не так-то просто это объяснить, – ответил Льюис. – Нужно знать те места и людей, которые там живут. Юго-западная часть штата Висконсин ограничена двумя реками: на западе течет Миссисипи, на севере – Висконсин. В глубине территории раскинулись бескрайние прерии: земли там богатейшие, фермы и города процветают. Но вдоль берегов места холмистые, много оврагов, скал, обрывов, и кое-где образовались соврем уединенные, отрезанные от мира уголки. Дороги в этих районах неважные, а на маленьких примитивных фермах живут люди, которые по духу ближе к первым годам освоения этих земель, чем к двадцатому веку. У них, конечно, есть машины, радиоприемники и скоро, видимо, будет телевидение. Но они консервативны по натуре и держатся друг друга – не все, конечно, и даже не то чтобы большая часть, зато это в полной мере относится к людям, которые живут в тех забытых богом местах. Когда-то там было немало ферм, но в наши дни едва ли можно заработать что-то, хозяйствуя по старинке, и экономические обстоятельства постепенно вытесняют людей из этих медвежьих углов. Они продают свои фермы за гроши и уезжают. По большей части в города, где еще можно устроиться на работу.
Хардвик кивнул.
– А те, кто остается, как раз наиболее консервативны и не жалуют чужаков.
– Вот именно. Земли в основном перешли к людям, которые не живут там и даже не пытаются делать вид, что используют их для сельскохозяйственных нужд. Иногда пускают на выпас скот – очень небольшие стада, – и на этом дело кончается. Совсем неплохой способ получения скидки с налогов для тех, кому такое бывает нужно. Кроме того, во времена земельных банков им тоже было сдано немало участков.
– Хотите сказать, что эти «лесные жители» – так, что ли, их можно назвать – участвуют в заговоре молчания?
– Не то чтобы они делали это сознательно или намеренно, – сказал Льюис. – Это просто их образ жизни, мораль, унаследованная от старой крепкой философии первопроходцев Запада. Они занимаются своими делами. Им не нравится, когда люди суются в их дела, а сами они не лезут в чужие. Если человеку хочется жить до тысячи лет, это, может быть, и удивительно, но это его личное дело – черт с ним, пусть живет. И если он хочет жить один, хочет, чтобы его оставили в покое, – это тоже его дело. Они, возможно, обсуждают Уоллиса между собой, но ни в коем случае ни с кем из посторонних. И скорее всего, им не понравится, если кто то чужой будет пытаться разговорить их на эту тему. Мне кажется, они уже просто привыкли к тому, что Уоллис остается молодым, хотя их самих годы не щадят. Удивление прошло, и, видимо, даже между собой они не очень-то его обсуждают. Новые поколения принимают это как должное, потому что их родители не видят тут ничего необычного. Да и самого Уоллиса люди встречают редко – ведь он живет очень обособленно. А чуть дальше от тех мест если кто и думал об этом чуде, то, скорее, как об очередной «утке». Еще, мол, одна байка, выдумка, которая гроша ломаного не стоит. Может, всего лишь шутка, понятная разве что жителям какого-нибудь медвежьего угла вроде Дарк-Холлоу. Как легенда про Рип ван Винкля, – легенда, где нет ни слова правды. Скорее всего, люди просто посмеются над человеком, который воспримет эту историю всерьез и попытается в ней разобраться.
– Однако ваш человек заинтересовался.
– Да. И, убей меня бог, не знаю почему.
– Тем не менее ему это дело не поручили.
– Он был нужен в другом месте. Кроме того, его там знали.
– И вы…
– Мне потребовалось два года работы.
– И теперь вы знаете всю его историю.
– Не всю. Надо сказать, теперь вопросов у меня стало еще больше.
– Вы видели его самого?
– Неоднократно, – ответил Льюис. – Но я никогда с ним не разговаривал. И думаю, меня он не видел ни разу. Каждый день, перед тем как забрать почту, Уоллис совершает прогулку, но никогда не уходит далеко от дома. Все, что ему бывает нужно, приносит почтальон: то пакет муки, то фунт бекона, дюжину яиц, иногда спиртное.
