– Это еще неизвестно, кто первый на Земле поселился. Может быть, Земля сначала была холодная, а потом только разгорелась. Есть такая теория.
Белых огневиков стало больше. Удалов насчитал их с десяток. Форму их угадать было трудно – ну какая может быть форма у языков пламени?
– Чего же вы? – спросил Удалов. – Хоть бы сигнал подали!
И тут ему показалось, что огневики подают сигнал. Они выстроились в кольцо. И тут же кольцо распалось.
Чтобы подтвердить, что понял, Удалов нарисовал пальцем в воздухе кольцо.
Тогда огневики показали ему крест.
Удалов нарисовал в воздухе крест.
Контакт налаживался. Вулкан ухал и разгорался.
Огневики, чтобы у Удалова не оставалось никаких сомнений, соорудили на мгновение равнобедренный треугольник, что никак не могло быть игрой природы, а говорило об их разуме и сообразительности.
– А дальше что? – спросил Удалов. – Прямой контакт невозможен. Я, честно говоря, не выдержу его без асбестового костюма. А в общем, хотел бы пожать вам руку по причине всеобщего братства.
Тут огневики, с помощью своих товарищей, подоспевших из раскаленных глубин вулкана, сложились в надпись «SOS». И Удалов понял.
– Спасите наши души, – сказал он. – Всемирно известный сигнал бедствия. Ну что же, ко мне многие обращались, и я никогда не отказывал.
И он уселся поудобнее, дожидаясь, что еще придумают огневики в плане общения с человечеством.
В мельтешении огневиков мелькнуло что-то темное. Темное вылетело из вулкана и приземлилось неподалеку от Удалова. Это был шар, сантиметров десять в диаметре. Сверкающий. Раскаленный. Шар шипел и крутился.
– Не взорвется? – спросил Удалов.
Но огневиков уже не было видно. Пламя над вершиной вулкана постепенно тускнело, уменьшалось, и Удалов понял, что его опасения, будто рядом с Великим Гусляром вырастет гора ростом с Казбек, необоснованны.
Вулкан смирялся. Гул и дрожание земли прекратились. Дождь принялся с новой силой. Удалов собрался с духом и подошел к шару. Шар быстро остывал. Минут через десять его уже можно было взять в руки, перекатывая с ладони на ладонь, как горячую картофелину.
Поперек шара шла черная полоска. Когда шар остыл, Удалов попытался его развинтить, полагая, что он внутри полый. Но тут над головой послышался легкий треск, и вскоре в пелене дождя образовался вертолет, прилетевший из города по тревожному сигналу.
* * *
Исследованием шара Удалов занялся дома. Он с трудом дотерпел, пока жена его Ксения, ничуть не взволнованная рассказом о настоящем вулкане в окрестностях города, но очень сердитая за испачканный пеплом плащ, улеглась спать. Удалов вышел на кухню, зажег там свет и на кухонном столе развинтил шар. Из шара выскочила, изрядно напугав Удалова, пружинка, сделанная из узкой упругой полоски какого-то металла. Пружинка развернулась и легла на кухонный стол. Вслед за ней выкатился шарик поменьше. На пружине была надпись на русском языке: «Просьба. Передать содержимое шара в кратер вулкана Везувий (Италия). Страдаем от недогрева. Есть жертвы».
Удалов перечитал послание. Потом спрятал шарик поменьше в карман накинутого поверх майки пиджака.
Да, несладко им приходится, подумал он. Наблюдается недогрев. Может быть, всего и осталось тепла две-три тысячи градусов. Удалов не смог сдержать улыбки, подумав, что огневики от такой смертельной температуры зябнут и страдают.
Ну что ж, надо людям помочь. А как помочь? Вот старались огневики, нашли Удалова, может, последнее тепло на вулкан ухлопали. А как теперь переправить шарик в Италию? Послать его почтой на имя итальянской Академии наук? Попросить их, чтобы кинули письмо итальянским вулканическим жителям от советских вулканических жителей? Но что сделают в ответ итальянские академики? Вернее всего, решат, что и в Советском Союзе есть свои сумасшедшие. По крайней мере, на их месте Удалов подумал бы именно так. Нет, ничего не остается иного, как самому съездить в Италию.
* * *
Утром Удалов, не выспавшийся после полной раздумий ночи, сказал Ксении:
– Слушай, Ксюша, как ты относишься к моей поездке за границу?
– Пил вчера? – спросила Ксения.
– Я серьезно говорю.
– И я серьезно.
Ксения Удалова планировала на воскресное утро большую стирку, и идеи Удалова, от которых дома один вред, ее раздражали.
– Например, в Италию, – сказал Удалов. – В город Рим и даже Неаполь. В город миллионеров.
– Поезжай, если сам миллионер, – ответила Ксения. – Максимке брюки купить нужно. На нем все горит.
Удалов только вздохнул. Иного он и не ждал. Но сдаваться было нельзя. И он спустился этажом ниже к своему старому другу Александру Грубину.
– Здравствуй, Саша, – сказал он Грубину, который в свободное время вырезал на рисовом зерне «Песнь о вещем Олеге». – Ты как относишься к идее жизни внутри Земли?
Грубин, не отрываясь от окуляра микроскопа, сказал коротко:
– Положительно.
Грубин относился положительно к любой жизни. Будь она внутри Земли, на Марсе или во впадинах Тихого океана.
– Вчера я рыбу ловил, – сказал Удалов, – на Чурмени. И вдруг увидел, что рядом извергается вулкан.
– Этого быть не может, потому что наш район не вулканический.
– Не спорь, – ответил твердо Удалов. – Если я говорю вулкан, значит вулкан. Его уже обнаружили. Не сегодня-завтра здесь будет экспедиция. С Камчатки вызывают.
– Действующий?
– Конечно, действующий. А то как бы я его нашел? – удивился Удалов. – Только когда я уходил, он уже погас.
– И ты мне ни слова?
– Не до тебя было. Извини, но не до тебя.
– Почему?
– Да потому, что огневики меня просили одну вещь для них сделать, а я никак не придумаю.
– Огневики?
Грубин поднялся во весь свой внушительный рост. Он казался еще выше, чем был на самом деле, по причине заметной худобы и за счет косматой шевелюры.
– Это я их так называю. Тех, кто в вулкане живет.
– В вулкане никто жить не может.
Грубин еще сопротивлялся. Здравый смысл в нем восставал против слов Удалова. Хотя ему очень хотелось бы, чтобы в вулкане кто-нибудь жил.
– Живут они в вулкане. И страшно мерзнут, – настаивал Удалов. – Что-то там с обогревом неладно. И они просили меня, чтобы я сгонял в Италию. Там возле города Неаполя стоит вулкан Везувий. Слыхал? Надо, чтобы те, из Италии, подбросили нашим угольку.
– Стой! А какие они из себя, огневики?
– Огневики? Ну как тебе сказать? Как будто белое пламя. Бегают быстро. И форму меняют.
– А может, их и не было?
И тогда Удалов достал блестящий шар.
– Это видел?
Удалов развинтил шар, и, когда оттуда выскочила пружина, Грубин вздрогнул. Удалов улыбнулся, потому что уже забыл, что и сам ночью испугался этой пружины.
