Как я уже сказала, папочка останавливал часы одним своим видом. Именно это и случилось неким весенним утром, когда я ела сэндвич в маленьком кафе неподалеку от работы. Мир замерцал, вздрогнул и замер. Владелец кафе застыл на полуфразе, картинка на экране телевизора окаменела. В небе неподвижно летели птицы. Автомобили и трамваи встали как вкопанные, угодивший в аварию мотоциклист с выражением ужаса на лице завис в двух футах от асфальта. Звуки тоже затормозили, сменившись глухим фоновым гулом: каждый звук в мире завяз на той ноте и громкости, на какой был в момент остановки времени.
– Как поживает моя прекрасная дочь?
Я обернулась. За столом сидел мой отец. Он порывисто встал, чтобы обнять меня.
– Все в порядке, – ответила я, крепко обнимая его в ответ. – Как мой возлюбленный отец?
– Не могу пожаловаться. Время – прекрасный лекарь.
Я несколько мгновений смотрела на него в упор.
– Знаешь, – пробормотала я, – мне кажется, что каждый раз, когда мы встречаемся, ты выглядишь все моложе.
– Так оно и есть. А как насчет внучат?
– При моем-то образе жизни? И не мечтай.
Мой отец улыбнулся, подняв бровь:
– Я бы не был столь категоричен.
Он вручил мне фирменную вулвортовскую сумку.
– Я недавно был в семьдесят восьмом году, – заявил он. – Вот, привез тебе подарочек.
«Битловский» сингл. Названия я не опознала.
– Разве они не разбежались в семидесятом?
– Не везде. Ну, как дела?
– Как всегда. Идентификация, авторские права, кражи…
– …все то же вечное дерьмо…
– Угу, – кивнула я. – Все то же вечное дерьмо. А тебя что сюда привело?
– Три недели вперед от тебя я приезжал проведать твою мать, – ответил он, сверяясь с хронографом на запястье. – Ну, хм, ты понимаешь почему. Через неделю она собирается перекрасить спальню в розово-лиловый цвет. Может, отговоришь? Совершенно не подходит к занавескам.
– Как она?
Он глубоко вздохнул.
– Ослепительна, как всегда. Майкрофт и Полли тоже были рады, что я их не забыл.
Это мои тетя и дядя. Я очень люблю их, хотя оба чокнутые. Особенно я скучаю по Майкрофту. Я много лет не возвращалась в родной город и виделась с семьей не так часто, как мне хотелось бы.
– Мы с матерью подумали, что неплохо бы тебе ненадолго съездить домой. Ей кажется, что ты относишься к работе чересчур серьезно.
– Слишком сильно сказано, папочка, особенно в твоем исполнении.
– Ой-ёй, какие мы недотроги. Как у тебя с историей?
– Неплохо.
– Ты знаешь, от чего умер герцог Веллингтон?
– Конечно, – ответила я. – Его застрелил французский снайпер в самом начале сражения при Ватерлоо. А что?
– Не обращай внимания, – пробормотал мой папочка с притворно-невинным выражением лица, царапая что-то в записной книжечке. Задумался на мгновение. – Стало быть, Наполеон выиграл сражение при Ватерлоо, правильно? – раздельно произнося каждое слово, спросил он.
– Да нет, конечно, – ответила я. – Фельдмаршал Блюхер вовремя вмешался и всех спас… – Я прищурилась. – Папа, это же школьный курс. Ты к чему клонишь?
– Значит, ты бы сказала, что это совпадение?
– Что именно?
– Нельсон и Веллингтон, два великих английских национальных героя, оба были застрелены в самом начале их наиболее славных и решающих сражений.
– А твоя версия?
– Тут замешаны французские ревизионисты.
– Но ведь на исход обоих сражений это не повлияло, – уперлась я. – Мы все равно выиграли оба сражения!
– Я же не говорил, что у них все получилось.
– Чушь собачья! – фыркнула я. – Ты, небось, думаешь, что те же самые ревизионисты прикончили в тысяча шестьдесят шестом году короля Гарольда, чтобы помочь норманнскому вторжению в Англию!
Папа не засмеялся. Он среагировал с легким удивлением:
– Гарольд? Убит? Как?
– Стрелой в глаз, папочка.
– Английской или французской?
– История об этом умалчивает, – ответила я, раздраженная странным уклоном его вопросов.
– В глаз, говоришь? Век расшатался… – пробормотал он, делая еще одну заметку.
– Что-что расшаталось? – переспросила я, не расслышав.
– Да ничего. Век. И я рожден восстановить его.
– «Гамлет»? – Я наконец узнала цитату.
Он пропустил мои слова мимо ушей и резко захлопнул записную книжку, затем рассеянно потер пальцами виски. Секундой позже мир сорвался с мертвой точки. Отец нервно огляделся по сторонам.
– Это за мной. Спасибо за помощь, мой Душистый Горошек. Когда встретишься с мамой, скажи, чтобы ввинтила лампочки поярче, и не забудь отговорить ее перекрашивать спальню в розово-лиловый цвет.
– А в другой?
– Сколько угодно.
Он улыбнулся мне и погладил по лицу. Я почувствовала, что в глазах у меня появилось что-то мокрое. Эти встречи были так коротки! Он уловил мою печаль и улыбнулся той самой улыбкой, которой любой ребенок ждет от отца. Затем сказал:
Я плыву в глубину времен, и со мной
Лишь Двенадцатый может сравниться…
Он сделал паузу, и я закончила цитату – кусочек из старой песенки Хроностражи, которую папа часто напевал мне в детстве:
Я глазею на все, что случалось с Землей,
И на все, что могло бы случиться.
И отец исчез. Мир пошел волнами, стрелки часов снова двинулись вперед. Бармен закончил фразу, птицы разлетелись по гнездам, телевизор продолжил тошнотворную рекламу «Смеющихся бургеров», и мотоциклист таки с глухим стуком ляпнулся о дорогу.
Все вернулось на круги своя. Никто, кроме меня, не видел, как папа пришел и ушел.
Я заказала крабовый сэндвич и принялась рассеянно его жевать. «Мокко», казалось, сто лет не остынет. Посетителей было немного. Стэнфорд, хозяин кафе, мыл чашки. Я отложила газету ради телевизора – на экране появилась заставка «ЖАБ-ньюс».
«ЖАБ-ньюс» была крупнейшей из новостных сетей Европы. Управляла ею корпорация «Голиаф», и при круглосуточном вещании она передавала такие последние новости, что национальным службам новостей оставалось только обливаться слезами от зависти. «Голиаф» гарантировал финансирование, стабильность – и несколько подозрительный душок. Никому не нравилось, что корпорация мертвой хваткой вцепилась в глотку нации, и камней в огород «ЖАБ-ньюс» летело предостаточно, несмотря на постоянные опровержения компании-учредителя.
– Перед вами ЖАБ-ньюс! – прогремел голос телезазывалы, перекрывая головокружительную музыку. – ЖАБ предлагает вам всемирные новости, самые последние новости и – прямо СЕЙЧАС!
В круге света возникла дикторша, улыбаясь в камеру.
– Сегодня понедельник, шестое мая тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, полдень. С обзором новостей вас знакомит Александра Белфридж. Крымский полуостров, – объявила она, – на этой неделе снова оказался в центре внимания. Последняя резолюция ООН настаивает на том, чтобы Англия и правительство Российской Империи начали переговоры о суверенитете полуострова. Поскольку Крымская война тянется уже сто тридцать первый год, общественное мнение в стране и за рубежом все сильнее давит на обе стороны, требуя мира и прекращения вражды.
