Но я взял с витрины коробку кукурузных палочек, варварски вскрыл ее и начал хрустеть.
— Н-да, палочки из детства гораздо вкуснее.
Аркашка последовал моему примеру.
— Раньше сахарной пудры не жалели, — заметил он.
— Разве в галлюниках можно жрать и ощущать вкус? — спросил я то ли у него, то ли у себя.
— Нет, конечно.
Мы вышли из магазина, прихватив еще по бутылке "Жигулевского". Я сел на траву и задумался.
— Тогда, если это не групповая галлюцинация, то что же с нами происходит? Мы попали в параллельный мир? Или нам открылось окно в прошлое?
— Не окно, а дверь… Слушай, да не заморачивайся ты. Погуляем и вернемся, а потом будем разбираться. Вон смотри, Лу-на-парк.
Я повернул голову в сторону, куда Аркан тыкал пальцем. Посреди горохового поля красовался, словно мираж, огороженный белоснежным забором, городок развлечений. Над воротами высилась дугообразная вывеска: "Лунапарк". Издали это походило на многообразный карточный домик или возведенное в поле строение эльфов из компьютерной игры.
— Черт, как же мы его раньше не заметили? — я почувствовал, как к груди подкатывает волна. — Наверно такой же приезжал, когда я перешел в старшие классы.
Мы взяли велосипеды, и пошли туда, хрустя на ходу палочками.
Перед нами предстал безлюдный парк аттракционов, раскинутые шатры зазывали радугой вывесок. Гигантскими виноградными гроздьями болтались на ветру желто-зеленые и светло-красные шары.
— Вау! Пещера страха!
Я приметил ее сразу, как зашли в ворота. Когда-то я мечтал побывать в ней и второй, и третий, и десятый раз, но мелочи хватало только на один. Не раздумывая, я сел в тележку, хлопнул пробкой "Жигулевского" о бортик, тележка тронулась и окунулась в пещеру. Аркашка, дуралей, поперся стрелять в тир.
В пещере было темно, хоть глаз выколи. На крутых поворотах с легкой вспышкой света навстречу мне выскакивали скелеты и страшилища. Дух захватывало, как в детстве. Сердце выскакивало из груди. Потом я пустился по второму и по третьему разу.
Аркашка ждал меня у выхода из Лунапарка.
— Почему ты не пошел в Пещеру страха?
Он махнул рукой.
— С детства не люблю острых ощущений.
Я хмыкнул. Мы бросили в урну опустошенные коробки и бутылки, и с велосипедами пошли по полю, на ходу принявшись поедать горох.
— Пора и честь знать, — сказал он.
— Думаешь?
Он кивнул.
Несмотря на вновь выпитое пиво, хмель куда-то улетучился. Я чувствовал себя почти трезвым. И вместе с тем испытывал особый душевный подъем, этакую внутреннюю невесомость. Над нами пролетела чайка, я остановился и положил велосипед. Обмякши, я лег прямо на горох, раскинул руки и уставился на небо. Ни единого облачка. Бездонная синь кружила голову. Небо здесь было другое — оно то высасывало меня, то падало на меня, то зеленело, то белело. Я тихонько засмеялся.
— Ты чего ржешь? — удивился Аркадий, стоя надо мной.
— Мне кажется, я схожу с ума, — отметил я.
Одной рукой он придерживал велосипед, а другой расколупывал стручок гороха.
— А вот и первый человек.
Он всегда был чертовски наблюдательным, этот Аркашка.
Сторож горохового поля в черном плаще несся прямо на нас, с двустволкой наперевес.
— Эй, засранцы! Горох не трогай, солью стреляю!
И он пальнул один раз в воздух.
Я вскочил. Мы забрались на велики и помчались обратно к двери. Еле успели. Как только Аркан взялся за ручку, просвистел выстрел. У меня внутри все сжалось. В следующий миг я понял, что цел и что Аркан тоже цел. Мы проскользнули в приоткрытую дверь.
В понедельник, встретив Аркашку в офисе, я первым делом спросил:
— Ты ходил туда?
— Куда?
— Не придуривайся. Второй раз ходил?
— Не, — он принял серьезный вид. — Мне было боязно. А ты что, ходил? Когда мы выбрались оттуда, ты даже не решился снова открыть дверь.
— Ну, так я хотел вернуться на трезвую голову. И вчера днем я это сделал.
— И как? — он приподнял густые брови.
Лицо его превратилось в знак вопроса.
— На этот раз там был самолет.
Мимо прошел шеф, с подозрением поглядел на нас, но промолчал, и мы инстинктивно перешли на полушепот.
— Какой самолет?
— Ну, этот, Ил-2, что ли. В моем детстве такой стоял в парке, и мне все хотелось залезть в кабину и включить его, но она была наглухо запаяна. Вчера же я не только забрался туда, мне удалось его завести и проехать полкилометра. Слава богу, взлетать я не умею.
Аркан присвистнул.
— Я не решился, — сказал он. — Мне до сих пор кажется, что все было сном… У тебя есть какие мысли, откуда оно взялось?
— Я думал всю субботу и не мог найти никаких логических объяснений. Это не галлюцинация, не машина времени. По-моему, это какая-то параллельная реальность, возвращающая нас в детство. То есть некий пустынный город с атрибутами нашего детства. И вот что еще мне пришло в голову. Город Детства исполняет те заветные желания, которые горячо зудили нас в детские годы.
— А как же велосипеды?
— У меня не было "Салюта". А я мечтал. У тебя разве был?
— Нет, только подержанный "Уралец".
— Вот, видишь… Я надеюсь, ты никому не расскажешь про эту дверь?
— А кто поверит?
Но Аркашка разболтал. Правда, только своим. Он сообщил Глебу и Жорику, что приключилось с нами после того, как они ушли из бара. Впрочем, и этого хватило.
В тот же вечер (был вторник) Глеб с Жориком, посмеиваясь над нами, поплелись в заброшенный дом. Уж не знаю, что там с ними происходило, но утром они пришли на подъеме. Собственно, в то утро я и узнал, что они уже в курсе. Делать нечего, в пятницу, вместо традиционного пивбара, пошли все, вчетвером. Потом каждый стал ходить, когда ему вздумается.
В один замечательный вечер я повел в Город Детства свою жену.
— Владик, ну хватит разыгрывать, — Надя до сих пор не верила.
Это и понятно.
— Я не разыгрываю, — серьезно сказал я. — Сейчас сама все увидишь.
— Ты просто какой-то сюрприз придумал, да?
Ее наивные оливковые глаза по-детски смотрели на меня.
— Ладно, можно и так сказать — это сюрприз.
Мы забрались в дом (я помог Наде). Солнце еще не зашло, в исписанной комнате не было темно. У заветной двери, подбрасывая камешки, сидел какой-то хмырь, парень-акселерат, с короткой стрижкой и тупым взглядом. Я почувствовал неладное — в груди затеребило. Когда мы приблизились, он поднялся и преградил нам дорогу. Роста у него оказалось метра два. На лице красовались прыщи.
— Вы туда?
— Ну да, — хмуро подтвердил я. — А ты кто такой?
— Вход пятьсот рублей.
