– А как же мы узнаем…
– Так не пойдет… – прервал его Четырнадцатый-Бессмертный. – Ни один из нас не пропустит вперед другого.
Пожав плечами, Харскин не мог не согласиться с инопланетянином.
Ригелиане никогда не признали бы, что «Пеккэбл» первым коснулся поверхности Фейсолта, хотя так оно и было на самом деле. В действие вступали законы относительности. В отсутствие беспристрастного стороннего наблюдателя слово Четырнадцатого-Бессмертного имело такой же вес, как и его собственное. Доказать, что ригелианин лжет, не представлялось возможным. Следовательно, он не лгал.
– Хорошо, – смирился Харскин. – Тут мы зашли в тупик. Давайте вместе вылетим на Фафнир, и пусть они сами сделают выбор.
– Согласны, – после долгой паузы ответил Четырнадцатый-Бессмертный. – Разумеется, необходимо уважать права нейтральных звездных систем.
– Разумеется. И пока эта система не приняла окончательного решения, мы также сохраняем нейтралитет. Вы помните об этом?
– Естественно, – ответил ригелианин.
«Да, – вздохнул Харскин, – найденный компромисс нельзя признать удовлетворительным». Но другого пока не предвиделось.
Война между Землей и Ригелем велась по очень строгим правилам, согласно которым звездная система считалась нейтральной до тех пор, пока большинство планет с разумной жизнью не принимало ту или иную сторону.
В случае Антареса большинство состояло из одного голоса. Одиннадцать самых разнообразных планет обращались вокруг гигантской красной звезды, но лишь на Фафнире возникла цивилизация. Гнорфы, двуногие гуманоиды, представляли собой классическую форму разумных существ. Земляне вели свой род от обезьяноподобных предков, древние ригелиане напоминали земных медведей. На Фафнире эволюция пошла другим путем: прямые и бесхвостые, гнорфы тем не менее были ближе к рептилиям. Условия на Фафнире не благотворствовали жизни млекопитающих организмов.
Харскин задумчиво смотрел на обзорный экран, где медленно разрастались кроваво-красные моря Фафнира. Он не видел ригелианского звездолета, но понимал, что тот где-то неподалеку, и отметил про себя, что надо сообщить в Управление по разведке о перехвате секретного приказа верховного командования.
Это была странная война, в которой сражение велось с помощью бумаг, а не оружия. Но состязание в силе между галактическими цивилизациями давно кануло в Лету: изобретение антиэкранов, впитывающих в себя каждый мегаватт освобожденной энергии с тем, чтобы отразить ее обратно с утроенной интенсивностью, быстро положило конец прямым боевым действиям.
И теперь война велась на другом уровне, в экономической сфере. Ригель и Земля старались обойти друг друга в заключении договоров о предоставлении исключительных прав на торговлю с обитателями различных звездных систем. И бесконечность пространства, во всяком случае, достаточная близость к бесконечности, указывала, что дел и тем и другим хватит не на одно тысячелетие.
Харскин пожал плечами. Разведчики с Земли, побывавшие на Фафнире, доложили, что гнорфы не стремятся к активному участию в межгалактической жизни. На Ригеле-4 обошлись без полета к Антаресу: копия отчета земной разведки обошлась им дешевле.
И вот теперь соперники сошлись лицом к лицу.
– Готовимся к посадке, сэр, – доложил навигатор Доминик. – Будут какие-нибудь указания?
– Да, – кивнул Харскин. – Мы должны сесть на сушу.
Посадка прошла отлично. Звездолет мягко опустился на центральном острове одного из архипелагов, которые главным образом и составляли твердую поверхность Фафнира. Харскин и двенадцать членов экипажа – пятеро остались на Фейсолте – вышли из звездолета. Купол им не понадобился: атмосфера Фафнира с некоторой натяжкой годилась для дыхания. В ней содержалось одиннадцать процентов кислорода, восемьдесят шесть азота, остальные три приходились на инертные газы, и достаточно простое фильтрующее устройство позволяло задержать лишние азот и аргон и добавить недостающий кислород.
В дыхательных масках, с портативными транслейторами на груди тринадцать землян двинулись в глубь острова. Позади в тусклом свете Антареса поблескивала гладь красного океана.
– А вон и наблюдатель ригелиан! – крикнул Сноллгрен.
– Как обычно, крутятся поблизости и выжидают, – пробурчал Харскин. – Ладно, пусть ждут. Воспользуемся тем, что мы вырвались, вперед.
Деревня гнорфов находилась милях в пяти от побережья, но земляне не прошли и двух, как их встретила толпа местных жителей.
Они двигались плотным клином, острие которого было направлено на пришельцев. Неспешность гнорфов вроде бы свидетельствовала об умеренности их воинского пыла, но все-таки Харскину стало не по себе. Сотня рассвирепевших туземцев могла в мгновение ока расправиться с тринадцатью землянами, захватившими с собой лишь легкое оружие.
Харскин повернулся к Моули, специалисту первого ранга по контактам.
– Выйди вперед. Приблизившись к ним, скажи, что мы имеем дружеские намерения.
Высокий рыжеволосый Моули на мгновение задумался, затем кивнул, проверил, работает ли его транслейтор, и, подняв руку, вышел вперед.
– Добрый день! – громко крикнул он. – Мы прибыли с миром.
Гнорфы рассыпались полукругом, глядя прямо перед собой. Харскин, ожидая, пока Маули наладит контакт с туземцами, с любопытством разглядывал их.
Невысокие, около пяти с половиной футов, не более, и очень широкие в торсе. Коричнево-шоколадная блестящая чешуйчатая кожа спадает широкими складками. Толстые щупальца попарно торчат по обе стороны лысой головы.
Мясистые наросты свисают с челюстей. Глаза Харскин рассмотреть не смог.
Они прятались в глубокой тени глазных впадин, окруженных наростами. Не слишком симпатичные ребята.
Три гнорфа выступили из толпы, средний из них сделал на шаг больше соседей. Из его рта вырвались резкие гортанные звуки.
– Чего вы хотите? – перевел их транслейтор.
Моули незамедлительно дал ответ:
– Дружбы. Мира. Взаимного процветания наших миров.
– Откуда вы?
Моули показал на небо.
– Оттуда. Со звезд. Издалека.
Гнорф скептически склонил голову.
– Плыли много дней?
– Много дней, – подтвердил Моули. – Много-много дней.
– Тогда зачем вы пришли к нам?
– Чтобы заложить основы нашей дружбы, – ответил Моули. – Соединить ваш мир и наш.
После этих слов гнорф резко повернулся к своим спутникам и начал обсуждать с ними услышанное. Харскин с беспокойством поглядывал на дротики, подрагивающие в руках инопланетян.
Совещание затягивалось. Моули взглянул на Харскина, как бы спрашивая, что делать дальше, но капитан лишь улыбнулся и ободряюще кивнул.
