"Крагер принес дюралевый эспадон. Похвастаться и, конечно, перед ней пофорсить. Она Крагера выделяет почему-то. И что в нем нашла: нос у него картошкой, да еще обрился наголо. Но я ее так просто не уступлю. В следующий раз принесу меч, который мне дядя Сережа подарил".
"Ура!!! Она со мной! Крагера не видно, она болеет за меня. Даже в щеку поцеловала. Ну и что, что она старше, она удивительная. Зовет в Средиземье. Да я хоть сейчас..."
Вот такие последние записи.
Я выглянул на кухню. Лена сидит, подперев кулачком щеку, смотрит на телефон. А попробую-ка я отработать три сотни!
-- Лен, куда Санька ездил тусоваться? В Царицыно?
-- Да. Там уже были из милиции, спрашивали.
-- Ну, одно дело милиция, - бормочу я, - не грусти, найдем мы твоего Саньку.
Возле метро покупаю в ларьке двести пятьдесят водки. Бутылку мне много, а "чекушка" в самый раз. Доезжаю до "Чеховской", перехожу на зеленую ветку. Теперь по прямой. Дремлю в вагоне, пока не проезжаем мост над Москвой-рекой. Через одну - "Царицыно".
На улице жарко. Народ в праздничном настроении: кто слегка веселый, а кто со вчерашнего грустный. Покупаю бутылку минеральной и спешу в парк, в спасительную тень. В толпе мелькают ребята с мечами в чехлах за спиной и девчонки, прикинутые чародейками. Тусовка начинающих ролевиков, отдых от действительности. Здесь к ним привыкли и почти не обращают внимания.
Ох, до чего хорошо в лесу! Тенистые холмы, сквозь деревья блестит пруд. Так и тянет прилечь на траву и вздремнуть минут шестьсот...
Захожу в парк поглубже. Здесь кишмя кишат рыцари, принцессы, трубадуры и эльфы. Рубятся на мечах, поют под гитару у костров. Феи, принцессы и чародейки в остроконечных шапочках, одна симпатичнее другой, благосклонно внимают менестрелям. Перехожу от группы к группе. На меня не обращают внимания - подумаешь, еще один любопытствующий. Как я найду девушку, о которой писал Санька? Одну жемчужинку в россыпи драгоценностей. Стараясь не показаться навязчивым, расспрашиваю про рыжего паренька. Отвечают неохотно. Кто-то вспоминает, что на днях уже были из милиции, тоже интересовались. Пожалуй, сегодня я ничего не узнаю. Ладно, приду завтра. Присаживаюсь под липу и достаю "чекушку". Свинчиваю ей голову и делаю пару глотков исключительно ради проверки качества. Редкостная мерзость. Заливаю мерзость минералкой. Рядом группа ребят собирается провести рыцарский турнир в честь прекрасной дамы. Дама, лет шестнадцати-семнадцати, принимает в подготовке живейшее участие: подбадривает, торопит, обещает поцелуй победителю. Довольно высокая, очень симпатичная, если не сказать - красивая девчонка. Только накрашена сверх всякой меры. Это ничего, с возрастом придет и опыт. Макияж тоже требует практики. Рыцари спорят, договариваясь о правилах поединка. Судья! Кто будет судьей? Ребята оглядываются, от них отделяется тощий паренек в очках и направляется ко мне.
-- Вы не могли бы нам помочь?
-- Подержать шлейф принцессы?
-- Гм, - он неуверенно улыбается, - нет, всего лишь дать команду к началу поединка.
-- Это я могу, - бормочу я, поднимаясь с травы, - где ристалище?
-- Вот здесь, - очкарик обводит рукой вокруг себя.
-- Нет, так не пойдет, - не соглашаюсь я.
В нескольких словах объясняю ребятам правила поединков, принятые в историческом фехтовании. Под заинтересованным взглядом девушки очерчиваю квадрат восемь на восемь.
-- Как хорошо, что нашелся хоть один знающий человек, - говорит она.
Черт возьми, какой у нее приятный голос! И почему это я встречаю симпатичных девчонок только в подпитии?
-- Это всего лишь теоретические знания, Ваше Высочество, - говорю я, только и всего.
Она краснеет от удовольствия и, закрывшись ладошкой, хихикает.
-- Господа, - я призывно хлопаю в ладоши, - по какой формуле будете биться? По "старой" школе, "тульской" или "зареченской"?
Я-то прошел все три, плюс славяно-горицкую, могу судить по любой из них. Рыцари недоуменно пялятся на меня. Как все запущено... Предлагаю им бой по формуле "старой" школы с разведением после каждого удара, до пяти баллов. Но им хочется, чтоб взаправду, как в кино или в романе. Дело хозяйское...
-- К бою, благородные господа!
Ни атаки, ни защиты никто не знает...
Через полчаса все скорбно сидят на траве. Принцесса порхает от одного раненного к другому, успокаивая и смазывая предусмотрительно взятым йодом ссадины и ушибы. Печальное, но поучительное зрелище. Освежаюсь парой глотков, затем беру у очкарика меч, соструганный из лыжи и прошу внимания. Показываю ребятам фронтальную стойку, несколько базовых ударов, "свилю". Смотрят угрюмо. Да, пацаны, не так все просто. Уголком глаза замечаю восторженный взгляд принцессы, но на сегодня хватит. Силы на исходе и водка тоже. Прощаюсь и ухожу. Сзади шушуканье, легкие шаги.
-- Э-э, досточтимый сэр?
Принцесса. Сияет - прямо светится вся.
-- Вы не могли бы прийти завтра? Ваши знания бесценны.
Смотрит так, что я забываю про ее шестнадцать лет. В конце концов, она - совершеннолетняя! Держу длинную паузу, глядя на нее добрым отеческим взором. Станиславский переворачивается в гробу от зависти.
-- Ваше Высочество, если Вы прикажете...
Она подходит вплотную, поднимает лицо и смотрит мне в глаза. Я таю, я тону в синих озерах...
-- Да, я была бы Вам весьма признательна, - тихо, почти шепотом, говорит она.
Отступаю на шаг и склоняю гордую голову.
-- Слушаю и повинуюсь, Ваше Высочество.
Она легко касается моего плеча и бежит к своей свите.
-- Он придет, - слышу я волшебный голосок.
Допиваю "чекушку" и бреду к метро. Сегодня я для них еще чужой, хотя лед сломан. А вот завтра они будут смотреть, как на знакомого. А девочка эта м-м... Весна, что ли, на меня действует? Завтра побреюсь, причешусь. Правда, она моложе меня лет на двенадцать. А-а, прорвемся! Старый конь борозды не портит.
Однако, судя по Санькиным записям, он влюбился в девушку старше себя. Сегодня я ее не нашел, может, завтра повезет?
У метро двое бритых парней в коже охаживают железными прутьями мелкого нацмена. То ли он им цветы даром не отдал, то ли просто не понравился. Еще одна торговка, судя по растительности на лице, тоже из Закавказья, мечется вокруг и голосит, хватая прохожих за руки. Напрасно. Кому охота получить ржавой арматуриной по голове из-за лица кавказской национальности? Никому, кроме потасканного, сильно пьющего идиота.
Подхватив с земли железный ребристый прут, направляюсь к парням.
Нацмен катается по асфальту среди окурков и собственных гвоздик. Бритые лупят его по ребрам и локтям, которыми он прикрывает лицо. Плачущим голосом кавказец просит о чем-то, сулит златые горы, но парни уже вошли в раж.
