Медленно взобравшись на бугор, Борис Антонович еще раз оглядел место, где он уцелел только чудом. От самого подножья горы до крутого левого берега возвышалась насыпь шириною метров в десять. Донец разливаясь начал топить тальники.
Присев на камень, Борис Антонович постарался спокойно восстановить в памяти все, что произошло в течение последних нескольких минут. Когда перед его глазами вновь возникла картина взрыва, он с удивлением отметил, что гора была словно подрезана синим лучом. Чем это объяснить?.. Тропинин быстро сбежал вниз и принялся тщательно осматривать подножье только что высившейся горы. Ее у самой подошвы будто срезало огромным и очень острым ножом. Даже камень-дикарь не устоял перед силой луча. Тропинин медленно обошел площадку. Потом вдруг резко обернулся и посмотрел туда, где была пещера.
— Не может быть! Глупости! — громко воскликнул он. — Ну при чем здесь «санит»? — Он неуверенно шагнул вперед, потом подбежал к глыбам, завалившим вход в пещеру, и начал торопливо их разбрасывать, обдирая в кровь руки, пытаясь освободить вход в пещеру. — Я должен узнать. Сейчас же узнать. Неужели серебристая жидкость… подействовала на «санит», и он дал синий луч! — шептал геолог.
Задыхаясь, Тропинин несколько раз пытался отодвинуть большой камень, загораживающий ему путь, и бессильно опускался рядом. Передохнув немного, снова принимался за дело. Наконец-то геологу удалось сдвинуть камень в сторону. Он припал к щели, пытаясь в темноте рассмотреть место, где отдыхал во время грозы. Ничего не увидев, Тропинин выхватил коробок спичек, чтобы осветить пещеру, но тотчас остановил себя.
«А если в ней взрывчатый газ?» — подумал Тропинин и положил спички в карман.
Сверху на него посыпались мелкие камни. Борис Антонович поднял голову. С горы медленно спускался мужчина, настороженно сжимая в руках двухстволку. Строго глядя на Тропинина, он спросил:
— Что здесь происходит?
— Помогите! — попросил Борис Антонович, указывая на камень. — Скорее!
Мужчина недоверчиво оглядел геолога, кинул взгляд на место взрыва, спросил:
— И здесь… бомбили?
Тропинин, не слушая, вновь навалился на камень, силясь сдвинуть его с места. Мужчина, забросив ружье за спину, принялся помогать, подумав, что геолог спасает кого-то, засыпанного взрывом. Общими усилиями сдвинули камень, и Борис Антонович осторожно пополз в пещеру. Мужчина схватился за ружье, строго окликнул:
— Эй, назад!
— Сюда… не ходи! — закричал в ответ Тропинин. — Не ходи!
— А ну вылазь! — приказал мужчина. — Вылазь, тебе говорю! Стрелять буду!
Тропинин, шаря руками по полу пещеры, пытаясь отыскать оставленную там куртку, наконец понял приказание и удивленно спросил:
— Вы это что надумали?
— Вылезай, говорю! «Что?»
— Я здесь куртку забыл. Ищу…
— Живо! Знаем мы эти куртки!
Тропинин, услыхав щелканье взводимых курков, вылез наружу. Он увидел наставленную на него двухстволку и отшатнулся.
— Это еще что такое? — спросил он изумленно.
— Пошли! Шагай куда скажу! — приказал мужчина.
— Позвольте… — повысил голос Тропинин.
— Не разговаривай!
Пройдя немного, Тропинин остановился и сказал:
— У меня здесь вещи, — указал на мешок и кожаную сумку.
Мужчина подобрал их и еще строже приказал:
— Иди! Да молча иди, а то… как двину!
Уже наступили сумерки, когда конвоир ввел Тропинина в городское отделение милиции. Начальник отделения строго посмотрел на вошедших. Узнав Бориса Антоновича, он удивленно спросил его конвоира:
— В чем дело?
— В пещере хотел спрятаться. Вот вещи… Не иначе — шпион!
— Что?! — возмутился Тропинин и, сжав кулаки, шагнул к говорившему. — Я — шпион?!
— Борис Антонович, обождите, — попросил начальник милиции.
— Он гору взорвал. Донец завалил и еще кричит!
— Ничего не понимаю, — возмутился Тропинин. — Привел в милицию и городит черт знает что!..
— Давно вы из дому? — снова перебил начальник милиции.
— Неделю… Нет, больше, пожалуй. Десятый день.
— Да… — хмурясь сказал начальник милиции. — Одним словом, вчера немецкие фашисты напали на нас. Началась война, уже бомбили областной центр…
— Война?.. — прошептал Тропинин. — Война, — и резко сказал начальнику милиции — Немедленно предоставьте мне машину! Немедленно!..
* * *
Образцы вновь открытого Тропининым металла самолетом были отправлены в Москву. Через неделю началась разработка карьера, нуда Тропинин привел первую партию машин с оборудованием. День и ночь производились работы. Добытый металл немедленно вывозили на Урал.
Из Академии Тропинину сообщили, что он открыл очень ценный металл, но, как показали исследования, абсолютно не влияющий на процессы в металлургии. Предположение Бориса Антоновича, что «санит» явился причиной появления синего луча — в Академии тоже категорически отвергли. Тропинин снова побывал в пещере. С партией рабочих чуть не по крупинке перебрал землю, завалившую вход. Не обнаружил он и никаких признаков куртки, оставленной им в пещере во время грозы. Анализы воздуха, струившегося из большой трещины, появившейся после взрыва в глубине пещеры, не подтвердили наличия какого-либо газа.
Временами Борис Антонович соглашался с мнением ученых, что синий луч, виденный им, был выброшен из недр земли при громадной подвижке пластов. И все же ночи напролет искал состав жидкости, от действия которой «санит» (в Академии присвоили металлу другое название) дает синий луч.
Шла война. Фашисты приближались к Донбассу. Институт, в котором работал Тропинин, эвакуировался на восток. Вместе с ним выехала из городка Крутые Горы и семья Тропинина. Квартира опустела. Борис Антонович перестал ходить домой, поселился в институте и большую часть времени проводил в лаборатории в поисках синего луча. Свои расчеты и выводы он сжато записывал в книжку в яркозеленой обложке. Иногда забываясь, Тропинин на страницах записной книжки мечтал о будущем «санита», предполагая, что, используя синий луч, можно будет рыть каналы, пробивать в скалах туннели, расчищать в горах путь для железнодорожного полотна. Во всех этих догадках геолог исходил из простого расчета: при взрыве на Донце уцелела пещера, значит действие синего луча строго направлено. Мечтал… А иногда с гневом швырял листки, исписанные формулами химических соединений.
Шла война. Шахтерский городок покидали последние эшелоны. На улицах и площадях октябрьский ветер трепал обожженные утренними заморозками листья, тоскливо выл на опустевших заводских дворах, стонал в стальных переплетах копров. Земля вздрагивала от близкой артиллерийской канонады.
