– Так точно, беспокоит.
– Тогда немедленно приступайте к изучению имеющихся у нас материалов. Компания «Новая родина» предоставила нам полное досье по Уникуму. После чего перебрасывайтесь на место и действуйте. Вопросы?
– Где я могу найти этого специалиста по решению проблем?
– В карантине, где же еще. Обычная процедура. К тому же не исключено, что все колонисты, а с ними и Шолмс, погибли в результате неизвестной смертельной инфекции. Еще вопросы? Нет? Идите.
Специалистом по решению колониальных проблем компании «Новая родина» оказался матерый человечище с внешностью призера конкурса вышибал. Наблюдая за ним сквозь непроницаемую для живых организмов мембрану карантинного изолятора, Рампл не заметил никаких следов былой паники. То ли Иван Буряк – так звали «вышибалу» – давно уже успел взять себя в руки, то ли Мориарти преувеличил.
Проще говоря, Буряк мирно валялся на прогибающейся под ним тахте и пролистывал какие-то распечатки, временами делая в них пометки карандашом. Рампл подумал, насколько внешность бывает обманчива. Этого хомо природа щедро одарила бычьей силой и совсем не бычьим интеллектом. Колониальные проблемы заковыристы, и решать их посылают не дураков. Если же надо весомо стукнуть кулаком по столу или, реже, по чьей-нибудь вздорной голове, тут у Буряка, похоже, не было конкурентов.
Рампл ткнул лапой в сенсор, заставив мембрану пропускать звуки. Затем деликатно гавкнул, привлекая внимание. Кашлять он не умел.
Буряк взглянул на него поверх распечаток:
– Ну?
Рампл представился. И сейчас же понял, что спец по проблемам уже обо всем догадался. Впрочем, невелика и премудрость отличить слепленное из разных собачьих пород тело киноида от естественных собачьих гибридов.
– Спрашивайте, – кратко предложил Буряк и сел на жалобно застонавшей тахте.
– Как ваше самочувствие?
– Представьте, прекрасно! – От рокочущего баса задребезжала изолирующая мембрана. – Но у меня еще все впереди.
– Что вы имеете в виду?
– Эпидемию, конечно. Отчего же еще умерли шестнадцать человек на Уникуме? Перебили друг друга? Не похоже. Уверен, это не полицейское дело. Если вы читали мой отчет, то прочли и предварительный диагноз проблемы. Это эпидемия неизвестной болезни, вот что это такое. Мне неясна только продолжительность инкубационного периода. Знаю только, что не более шести месяцев. Пока, как вы видите, я жив, но совершенно справедливо нахожусь в изоляторе.
– Третьи сутки, – заметил Рампл.
– Вот именно! Либо мое пребывание в карантине затянется на шесть месяцев – а именно столько времени пробыли на Уникуме те шестнадцать первопоселенцев, – либо отыщется метод лечения. Либо, наконец, я умру раньше. Сказать вам, что мне более всего по душе, или сами догадаетесь?
– Через полчаса я отбываю на Уникум, – сказал Рампл.
– В самом деле? – Буряк даже привстал. – Ну-ну. Надеюсь, существуют скафандры для киноидов? Я пользовался только маской. Не исключено, что эта зараза проникает через кожу. Никто не доказал, что она убивает только людей. И еще: обязательно прочтите мой отчет.
– Я читал.
– Тем лучше. Постарайтесь вернуться живым. Это не только в ваших, но и в моих интересах.
В течение нескольких секунд Рампл размышлял, стоит ли поделиться с Буряком толикой служебной информации, и решил, что вреда не будет. Разумеется, он нарушал порядок и мог получить взыскание, но Буряк был ему симпатичен. Вот такие-то здоровяки как раз и мрут от мнительности. Полгода – более чем достаточный срок.
– Расслабьтесь, – сказал он. – Думаю, вам ничего не грозит. Если бы вы заразились, то уже были бы мертвы.
– Почему?
– Один наш сотрудник, андроид, прибыл на Уникум вскоре после вас и не вернулся. – На всякий случай Рампл решил не упоминать фамилию знаменитого сыщика. – Думаю, он мертв, как и те шестнадцать. Если речь идет об эпидемии неизвестной болезни, то ее инкубационный период исчисляется часами. Вам повезло.
Неспешно удаляясь, он уловил чутким ухом не несущую полезной информации реплику «ну ни хрена себе!» и сейчас же вернулся к мембране. Работа со свидетелем – тонкое искусство, и Рампл владел им в совершенстве. Одно дело человек, думающий тяжкую думу, и совсем другое – ошалевший от радости. Последний сотрудничает искренне и с удовольствием.
– Еще один вопрос… Не заметили ли вы чего-нибудь такого, что не посчитали нужным изложить в отчете? Я имею в виду субьективные впечатления.
– Да какие там субъективные… – прогудел Буряк. – Одно только скажу: испугался я. Мне враг не страшен, если я его вижу, а так… – Он развел громадными ручищами. – Словом, не на шутку испугался. Обошел бочком-бочком помещения – и пулей назад, в гиперкабину. Еле-еле обратные координаты набрал. Дрожь била. Все это, понятно, не для протокола…
– Понимаю, – кивнул Рампл. – Вам еще не приходилось видеть шестнадцать покойников…
– Да при чем тут покойники! – завопил Буряк. – Видел я покойников будьте-здоровы! Может, побольше вашего видел! Работа такая. Новые планеты – это вам не фунт изюма. А вот чего я никогда не видел, так это блаженства на лицах мертвых! Такого блаженства, что меня жуть взяла! Они умирали с наслаждением, вы понимаете?!
Рампл не врал, говоря, что прочитал отчет Буряка, а лишь не договаривал. На самом деле он ознакомился экспресс-гипнотическим методом с полным досье на планету и согласился с теми, кто окрестил ее Уникумом. Во-первых, планета была чуть легче Земли, с более чем комфортной силой тяжести для тучных людей, сердечников, астматиков и подагриков. Со временем ее предполагалось развивать как планету-курорт. Во-вторых, продолжительность суток, года, спектр излучения светила, состав и плотность атмосферы не слишком отличались от соответствующих земных показателей. В-третьих, на планете не имелось ни пустынь, ни чересчур высоких гор, ни активных вулканов, а жизнь в ласковых морях не поднялась выше планктонного уровня организации. В-четвертых, на суше имелась макроскопическая жизнь, зато жизнь микроскопическая, по-видимому, отсутствовала. Даже люди не принесли ее на Уникум – земные бактерии и вирусы, не говоря уже об одноклеточных водорослях и грибковой плесени, не приживались в тамошних условиях. Ну чем не рай?
Как обычно, экипаж корабля-«сеятеля» компании «Новая родина», проведя первичное исследование планеты, оставил в уютном местечке на поверхности одного из материков гиперкабину и пару жилых куполов. Несколько суток спустя гиперкабина выбросила на почву Уникума шестнадцать добровольцев-квартирьеров – восемь мужчин и столько же женщин. Им предстояло прожить на Уникуме год, изучая местность, возделывая поля, выявляя местные источники пищи, расширяя первичный поселок для приема следующей партии колонистов, а главное, проверяя на себе саму возможность жить на новом месте. Если все сошло бы благополучно, через год к квартирьерам должна была бы прибыть следующая партия уже из ста-двухсот человек, затем еще и еще, и так вплоть до непрерывного потока колонистов. Стандартная, хорошо отработанная практика.
