Михаил Башкиров - Смейся...

— Вроде привык.

— Вы любите компакты? — психолог нацелился новой присоской в грудь Антона.

— Не очень. — Антон расстегнул рубаху. — Предпочитаю видео.

— Типичный синдром доставщика, — психолог закрепил датчик Антону на сердце.

— Это плохо?

— В норме, — психолог нажал кнопку на подлокотнике антонова кресла и стал, не отрываясь, смотреть на экран. — А вы не боитесь остаться без работы?

— В каком смысле?

— Вдруг мода на компакты внезапно кончится и всем доставщикам придется переквалифицироваться.

— Вряд ли такое возможно в обозримом будущем. Видели бы, что творится в момент выдачи. Общее сумасшествие: и те, кто получает, и те, кто тешит себя надеждой, одинаково охвачены нетерпением. Конечно, понятна роль сложившегося ритуала: парадная форма, номерные разрядники, возрожденный акт передачи кассет из рук в руки. Но почему именно компакты пробудили в людях подобные страсти? В конце концов, ведь компакт родился как игрушка, сувенир, напоминание о прошлом…

— Вы часто получаете компакты?

— Регулярно от матери.

— Если не секрет, чем она вас одаривает?

— Всякой ерундой… Недавно подключаюсь к разряднику и ничего не могу сообразить: сплошной скрип; и только потом дошло — доски, рассохшиеся доски на нашей веранде.

— Да, на компакты сейчас никто уже не записывает осмысленные тексты, прямая информация заменяется намеками, условными знаками, не поддающимися полной расшифровке символами. Шаги по лесной тропинке, шелест листьев, птичий гомон, даже просто дыхание или шорох платься… Компакты победили видеофоны тем, что развивают фантазию и воображение. Перед видеофоном все ясно: привычная мимика, фальшивые жесты. Компакт же раскрепощает душу, настраивает ее на восприятие ранее игноируемых нюансов. Заново открывает неисчерпаемый мир звуков.

— Да, качество записи невероятное, но не музыка же, а случайный набор, и человек впадает в иллюзии, поддается наваждениям… и все не терпится приобщиться. Магия, мистика… Жаждущая одурманивания толпа… Мне их порой даже жалко. Ради чего ажиотаж?

— Жизнь иногда становится чересчур пресной, и объективно возникает необходимость в подобных вещах.

— Но нас в Академии уверяли, что доставщики призваны нести радость, они воплощение коммуникабельности и единения, они прорываются через подпространство, разрушают одиночество и изолированность… И я верил в светлую миссию компактов… А на самом деле… Обман и глупость!

— Не преувеличивайте отрицательный эффект… Кстати, с Рудной сообщили о несчастном случае. Проходчик решил уединиться, залез с компактом на эстакаду и поскользнулся…

— Значит, меня оставят на прежем маршруте?

— А где ваш обвинительный пафос? Компакты — реальность, и наша задача удовлетворять потребность масс в индивидуальных праздниках…

— Естественно, любой при получении компакта испытывает долгожданное опьянение, но после прослушивания реакция непредсказуема…

— Хватит, хватит, — психолог отлепил присоску со лба Антона. — Я не советую вам столь сложный маршрут — густонаселенные планеты и у матерых доставщиков вызывают срывы… Пока отдыхайте, набирайтесь сил, что-нибудь придумаем.

На следующий день, с самого утра, Антон неприкаянно слонялся по Базе. Периодически заглядывал в диспетчерскую и, убедившись, что ячейка пуста, возвращался в комнату отдыха на продавленный диван в полутемном углу, со столитровым аквариумом.

Доставщики готовились к рейсам. Кто дремал, закрыв лицо журналом, кто, потягивая сок, гонял в видеофоне допотопные клипы, кто начищал галун и звезды.

Когда на табло под потолком загорелся индекс стартового жетона и короткий, резкий зуммер заглушил голоса, очередной доставщик, на мгновение задержавшись перед зеркалом, отправился на космодром, захватив с пункта комплектования своего робота, нашпигованного компактами.

После полудня комната отдыха почти опустела.

Антон покормил рыбок, вышел следом за доставщиком первого класса и, держа солидную дистанцию, сопровождал его до пункта комплектования, а потом и до космодрома. Доставщик важно вышагивал за крупногабаритным роботом с двумя мигалками и хромированным панцирем. Подкидывал на ладони стартовый жетон.

Постояв перед турникетом, Антон через аварийный туннель пробрался в резервный парк. Его почтарь с обновленным покрытием сиротливо торчал посередине вибрационного круга.

Надо бы для поддержания формы потренироваться…

Антон огляделся и забрался на корабль. Переодевшись в полетный комбинезон, занял место перед пультом. Запросил информатор о погоде на планетах старого маршрута, проверил автопилот, составил компьютерный график по гравитационной адаптации в рейсе. Вздремнул, принял горячий душ и выбрал новый, еще не надеванный мундир.

На душе полегчало. Надо повторно зайти к психологу, покаяться… Сказать, что осознал нужность компактов… Как ловко он спровоцировал…

Антон повернул за угол и столкнулся с Ряхой.

— С маршрута, бродяга? — Антон поправил Ряхе безукоризненный аксельбант.

— Само собой.

— Как поживает Бета?

— Нормально.

— Нюхачами полюбовался?

— Я же тебе сколько раз объяснял: Оазис закрыт даже для сотрудников Станции.

— Чем новеньким порадовал тебя Пятак?

— Кто?

— Ну, специалист по удавам.

— Медяк, запомни, — Медяк. Единственно интересная личность на Станции.

— Пойдем сегодня вечером в старое кафе?

— С удовольствием, только не сегодня.

— Свидание?

— Угадал.

— Где ты ее подцепил?

— Я тебя звал прошлый вторник встретить экспедицию с Гаммы-Сапиенс?

— Цивилизологи — твоя слабость.

— Ну вот, засек я среди вернувшихся очаровательную бабенцию. Кручусь около нее и не знаю, как состыковаться, — и тут выясняется потрясающий факт. Оказывается, она до Гаммы работала на Бете. Первая и единственная женщина, побывавшая на Станции. Тогда я смело подкатываю и тонко намекаю о малой дуге. Скользом коснулся Беты, и Елена Владимировна растаяла.

— А у меня при знакомстве язык отнимается — ни бе, ни ме, ни кукареку.

— Заскочим в диспетчерскую? Перед посадкой получил срочный вызов… Чую, Кардаш — начальник Станции — накапал. Я пытался гравилетчика ихнего подбить на экскурсию в Оазис…

Антон еще от дверей заметил в своей ячейке жетон и пенал с маршруткой.

Оператор с Рудной оказался прав…