Рукотворная пещера взбудоражила человечество. О ней наперебой кричали газеты. Ей посвящали солидные монографии. «Мы это знали заранее!» — торжествовали фанатичные сторонники гипотезы о посещении Земли «пришельцами». «Наконец-то найдено доказательство: люди не одиноки во Вселенной!» — радовались умеренные. «Ну, это еще не факт! Мало ли какие чудеса творит природа», — упрямо твердили скептики: Международные организации, космические учреждения отдельных стран и даже частные лица предлагали свои варианты решения загадки Фобоса. Но затем воображение занял астероид; его чудесное появление в качестве сателлита, драматические события на нем. И только после того, как земляне окончательно привыкли к наличию горнодобывающего комбината в пятистах километрах у себя над головой, пресса снова заговорила о находке Акопяна. «Не пора ли готовить новую экспедицию»?
Однако новый великолепный космолет «Вихрь-2», предназначенный для экспедиции к Марсу, имел совсем другую полетную программу, на то время — более важную для человечества, чем исследование Фобоса и таинственного «тоннеля». Станции-роботы, недавно сброшенные на красную планету итальянским автоматическим кораблем, нашли под тонким льдом полярной шапки залежи редких элементов; земные ученые даже представить себе не могли, что эти металлы, столь дорогие и столь нужные для нашей промышленности, могут встречаться в таком изобилии. «Вихрь-2» должен был подтвердить сообщение автоматов, произвести тщательную разведку и, если удастся, привезти на Землю первую порцию драгоценных ископаемых. Работа в негостеприимном марсианском приполярье предстояла трудная. Близкое знакомство с Фобосом опять откладывалось на неопределенное время…
Глава I
АКОПЯНУ ИЗМЕНЯЕТ ТЕРПЕНИЕ
— Одну минуточку, товарищ! — Белокурая, безукоризненно причесанная секретарша вскочила из-за стола, выставила перед собой ладони. — Семен Васильевич занят. И вообще, у нас прием только по записи!..
— Дорогая моя, — примирительно сказал вошедший, пытаясь проскользнуть к дверям кабинета. — Дорогая моя, вы знаете, как портится цвет лица от частых волнений? Сосуды расширяются, ухудшается подача крови, и…
— Оставьте ваши лекции! Сегодня нет приема. Прошу вас не мешать…
Неизвестно, чем окончился бы этот поединок, если бы массивная полированная дверь не распахнулась, выпуская двоих мужчин в белых халатах. Их провожал к выходу хозяин кабинета, рослый, представительный.
— Сеня! — жалобно возопил посетитель. — Я к тебе! Буквально на пять минут…
— Светлана! — приятным баритоном сказал начальник психофизиологической службы Космоцентра. — Пропустите этого пылкого сына Кавказа и засеките время. Если ровно через пять минут он не выйдет сам, значит, меня надо спасать. И дайте, пожалуйста, чаю с печеньем. Товарищ Акопян после еды становится добрее…
— Хорошо, Семен Васильевич! — растерянно кивнула секретарша.
Кабинет был велик и внушителен, как и его владелец. Помимо обязательного стола буквой Т, универсального блока связи (телефон-селектор, диктофон, экран терминала) и стеллажей с книгами, здесь находилась целая коллекция космических сувениров. Причудливые марсианские камни; отлично сделанный макет корабля «Вихрь» с гравированной надписью на стальной пластине: «Седьмому, «земному» члену экипажа С. В. Тарханову от благодарных вихревцев». Вот и черные, серебрящиеся на изломе куски породы с Фобоса; их привез сам Акопян. Семен Васильевич был связан с «Вихрем» тонкой, но надежной нитью радиосообщений все пятнадцать месяцев полета; через пропасть в десятки миллионов километров слушал он пульс космонавтов, следил за состоянием их здоровья, за работоспособностью, настроением; давал советы и предписания… А дальше — целая выставка под стеклом: образцы руд с астероида, «второй Луны». Сам Акопян не участвовал в астероидной эпопее — ему хватало дела в космическом флоте, — но, конечно же, знал до мельчайших подробностей о том, как жители интернационального поселка на орбите осваивали безжизненную планетку, бурили, строили. Как отражали попытки злых сил сорвать работы на астероиде, психологические диверсии и вооруженные нападения… Во всем этом принимал самое деятельное участие шеф психофизиологов, доктор Семен Тарханов… с недавних пор — академик медицины Тарханов.
— Ну-с, так чему обязан приятным визитом? — спросил Семен Васильевич, усаживаясь не в свое хозяйское поворотное кресло возле блока связи, а в одно из двух гостевых, у журнального столика. Акопян плюхнулся напротив и нетерпеливо спросил:
— Можно прямо к делу, академик?
— А вы собирались сначала поговорить о погоде?
— Да ну тебя… Лететь надо, Сеня.
— Куда же?
— На Марс. Точнее, на Фобос.
— Хм… Оригинальная идея. Главное, свежая. А почему такая спешка, Сурен?
— Не могу больше! — почти закричал Акопян и ладонью так припечатал столик, что вздрогнула секретарша, входившая с подносиком, и пролила чай из стаканов. — Занимаемся черт-те чем, тянем резину… Вот, воткнули меня в серию испытаний ракетного поезда… кто я вам, мальчик — цистерны таскать до Луны и обратно?! А Фобос опять отложили…
— Ну, положим, занимаемся мы не черт-те чем, а важнейшей работой… — Голос Семена на мгновение стал начальственно-строгим. — Идет промышленное освоение Солнечной системы, и поезда твои скоро аммиак или водород будут возить с Юпитера…
— Успеем! Никуда Юпитер твой не денется. А по той штуке на Фобосе долбанет какой-нибудь шальной метеорит, и поминай как звали…
Тарханов задумался, помешивая ложечкой в стакане.
— Но ты ведь понимаешь, что от меня тут очень мало зависит?..
— Неважно. Ты-то, по крайней мере, хочешь этого полета? Ты… будешь меня поддерживать?
— Буду, конечно, — после паузы сказал Семен. Сурен облегченно вздохнул, отхлебнул из стакана:
— Честное слово?
— Ну да, — недоуменно кивнул Тарханов. — Тебе что, страшная клятва нужна? Даю слово…
— Вот и хорошо. Значит, вместе пойдем уговаривать Волнового. Вдвоем мы его укатаем. А когда он сдастся, всей компанией к «нашему министру»…
— Ах ты, стратег! — захохотал Семен Васильевич. — Все наперед продумал…
— Ты слово дал! — поднял палец Акопян.
— Ладно, ладно. Сейчас позвоним Игорю…
…Каждый из них двоих по-своему помнил высадку на Фобос. Сурен пережил ее непосредственно: увидел, руками прикоснулся к чуду, прошелся по сказочному тоннелю… Семен через десятки миллионов километров вместе с Космоцентром просмотрел видеофильм, записанный телекамерой на шлеме Акопяна. А еще — что для Тарханова было важнее фильма! — прочел по цифрам на световых табло, по экранам осциллографов все переживания счастливчика бортинженера. Скафандр был нашпигован датчиками… Показатели пульса, сердцебиения, рефлексов рассказали Тарханову больше, чем экспедиционные отчеты, чем видеокадры, чем слова самого Акопяна. Если верить этим данным, Сурен встретился с чем-то ошеломляющим, таким, что не укладывается в воображение…
