— Да что ты, Роза, я и думать об этом не думала, — сказала Гидди. — Вот это, капитан, Эннели Фрост, а это ее муж Фрэд. Бог ты мой, Фрэд, что это у вас за лохматый вид по утрам? А это идет Фря Горн. По-настоящему-то ее зовут иначе, это уж я прозвала ее так. Думаю, что это весьма метко, вы не находите? Ну а ребятишки эти — часть наши, а часть наших соседей. Вам их рассортировать или не надо?
— Потом, возможно. Мосбэк, тут не хватает троих мужчин. Где они?
— На работе. Но они сейчас придут.
— А прислуга? Прислуга где? Так, всех детей отправьте в кукольный домик, и пусть пока сидят там. Я не хочу, чтобы они путались тут под ногами.
— Я, кажется, уже раз объясняла, что это не кукольный домик, — сказала Кэрнадин, свирепо выпятив нижнюю челюсть. — А потом, Пью Горну вход туда запрещен.
— Это почему же?
— Он механически выбыл из общества «Бенгальские тигры» за неуплату членских взносов.
— Ну, сейчас это прямой приказ департамента полиции, — сказал капитан Кейл.
— Если так, то пусть входит, — сказали ребята, но впустили Пью в домик весьма неохотно.
Капитан Кейл отвел на несколько шагов в сторону Фрэда Фроста.
— Вы также ничего не знаете об этом? — спросил он его тихо.
— Я даже не знаю о чем, — ответил Фрэд.
— Разве ничто вас не беспокоило этой ночью?
— Как же, беспокоило. Телефонные звонки, — признался Фрост.
— Кто звонил?
— Да соседи все. Жаловались на шум, производимый моими станками.
— А ночью никакого особого шума не слышали в овраге?
— Нет, не слышал. И готов держать пари, что никто не слышал. В том грохоте, который я производил, любой шум легко потонет.
— И вы ни разу не выходили из дому прошлым вечером?
— Вроде бы нет. Впрочем, я полностью забываюсь, когда работаю над каким-либо изобретением. Кажется, я раза два включал токарный станок на автомат, а сам уходил за пивом.
— Вы шли через овраг?
— Не помню, может, и шел. Со мной это бывает. Я никогда не замечаю, где я иду, если задумаюсь.
— Вы разговаривали с кем-нибудь вчера вечером?
— Точно не скажу.
— Спросите его, почему он не поставит в своем шумоподавителе глушитель, — сказала Кэрнадин. — Тогда бы у него подавлялись не только прямые шумы, но и боковые.
— Детка, я приказал тебе сидеть вон в том кукольном домике.
— Я не пойду в этот противный кукольный домик. Если я туда вернусь, это может стоить мне жизни. Меня только что исключили из тайного общества. Для меня это полный крах. Ведь я носила золотые нашивки, вы понимаете?
— Не очень.
— Ну, нашивки главы клана. И вот теперь мне приходится дрожать от страха за свою жизнь. Сами понимаете, мы не можем позволить ходить в живых бывшим членам нашей организации. У нас слишком ужасные тайны. Каково будет, если мир узнает о них?
— Я весь содрогаюсь от ужаса, — отвечал капитан Кейл.
— Теперь мне только и остается ждать руки наемного убийцы, — сказала Кэрнадин. — К счастью, это уже недолго.
— В некоторой степени, я надеюсь, нет, — отвечал капитан Кейл. — Но, полагаю, мы могли бы предложить вам полицейскую защиту против самых подлых убийц, каких могут нанять «Бенгальские тигры».
— Много помогла ваша защита человеку, что лежит убитый в этом овраге, — заметила Кэрнадин.
— Что? Какой убитый?! — вскричал Фрэд Фрост.
— Сейчас все узнаете, — сказал капитан. — А ты, детка, ну-ка марш отсюда в кукольный домик, и чтобы я вас там больше не слышал.
— Хорошо. Но если меня убьют, вся ответственность ляжет на вас.
Тут к капитану подлетел какой-то грозный мужчина.
— Чего вы тут дразните детей? — закричал он на полицейского. — И почему не пошлете за дрогами, чтобы вывезти труп из этой канавы? Возчик живет на Эй-стрит, единственный оставшийся в округе возчик. Труп надо немедленно убрать отсюда, он завоняет, как только до него доберется солнце.
— Во-первых, кто вы такой, сэр? — спросил капитан.
— Я Тибор Томпсон. Земля, на которой вы стоите, моя земля. А это моя дочь, на которую вы только что накричали. Попробовали бы вы на меня так накричать, я бы с вас шкуру спустил, как с банана. Ну-ка, народ, разойдись, выматывайтесь вон отсюда, нечего тут толпиться. Мосбэк, прихвати с собой убитого бродягу, а заодно и этого индюка. Чего ты мне звонил на работу, прося, чтобы я пришел домой?
— Здесь я приказываю, — сказал разгневанный капитан Кейл.
— Только не мне, — бросил Томпсон.
— Что за шум, Тиб? — спросил один из подошедших, Хэтчел Горн.
— Да вот тут надо подобрать мертвого бродягу из канавы, а эти бездельники из полиции и не чешутся. Карлос, дай-ка мне сигарету, ты все равно их покупаешь оптом.
— Вы, значит, два других соседа? — спросил Кейл.
— Да, — ответил Карлос Рей.
— Тогда нам, может быть, стоит пойти и посмотреть на труп, пока этот горластый друг еще не приказал завернуть его в саван.
Все спустились в овраг и столпились вокруг убитого человека.
Эннели Фрост задохнулась от изумления, издала легкий вскрик, потом побледнела и зашаталась.
— Ах, сейчас я упаду в обморок, — промолвила она.
— Вы всегда так говорите, только никогда не делаете, — заметила Фря Горн.
— Никто из вас прежде не видел этого человека? — спросил капитан.
— У меня такое впечатление, будто я видел его вчера днем, — сказал Фрэд Фрост. — Но только где и когда, убей бог, не помню. А может, я ошибаюсь.
— Вы разговаривали с ним?
— Кажется, я сказал: «Ну и жарища!» Во всяком случае, что-то подобное я говорил кому-то вчера. Где же я видел это лицо?
— Может, он шатался возле этого оврага?
— Может быть. Не уверен. Знаете, я очень рассеян.
— Да, вы уже упоминали об этом.
— Вряд ли когда я видел его, — сказал Тибор Томпсон. — Я что-то не замечал здесь в последние дни каких-либо бродяг. Я обычно строго слежу за этим и сразу принимаю меры. Из-за детей, понимаете ли. Никто из них никогда не встречал этого типа, а так бродяги — это их лучшие друзья. Те часто спят в этой канаве: рядом железная дорога. Но этого я никогда раньше не видел.
— И я не видел, — заявил Хэтчел Горн.
— Я тоже, кажется, нет, — сказал Карлос Рей. — Я могу опознать любого, кто хоть раз заходил ко мне в ларек. Но этот, кажется, нет. А в других местах я не бываю и никого не вижу. Приходится много работать за прилавком.
— Ну а вы, судья? Вы его никогда не встречали?
— Возможно, что и встречал. Память у меня такая же, как у мистера Рея, узконаправленная. Обычно я запоминаю тех, кто предстает передо мной в суде. И вот сейчас у меня такое впечатление, что именно там я его видел. Конечно, мертвый — не живой, многие характерные черты — голос, манера поведения, жесты, по которым можно опознать человека, — исчезают.
