Хотя, нет, Катька с Натой – тоже копушки жуткие. Они, наверное, из своей комнаты вообще только к обеду появятся. Девчонки, даже если начнётся конец света, не накрашенными и не причёсанными на Страшный суд ни за что не покажутся.
"Ни за что не женюсь!" – Подумав о своих соседках по коридору, который раз дал себе зарок Мишель. – Даже близко ни к одной девчонке не подойду! Стану женоненавистником и буду жить совсем один! А то попадётся какая-нибудь мымра – и вся жизнь пойдёт под откос"
Вообще-то мысли о мымре и о жизни под откосом были совсем не его, а дяди Андрея, который под хмельком любил пожаловаться племяннику на свою жену. Мальчик даже не совсем понимал, что такое "мымра" и каким образом жизнь может оказаться там, куда обычно скатываются сошедшие с рельс поезда, но сама фраза, особенно произносимая трагическим голосом, оказывала на мальчика почти магическое действие. Мишель, копируя интонацию, время от времени повторял эти словосочетания, и они всё больше ему нравились.
– …и жизнь пойдёт под откос! – Сказал он, усаживаясь на диван. Нет, всё-таки у дяди Андрея это получалось куда лучше. И трагичнее.
– Уже чуть не пошла, – шёпотом сконкретизировал он. – Если бы не шкаф.
Мишель щёлкнул выключателем – вспыхнул абажур. Электричество, значит, уже починили. Очень хорошо. Теперь, после шкафа в гостиной, про вчерашнее короткое замыкание уже точно никто не вспомнит.
Из под кровати тут же были извлечены и разложены по письменному столу запчасти вчерашнего механизма. Что тут могло коротнуть – так сразу и не понять.
Стул стоял в самом углу – проще было пододвинуть к столу кровать, что мальчик, ничтоже сумняшеся, и сделал. Картонная картинка, висевшая на стене, мягко спланировала на пол. Эфемерный призрак порядка, возникший предыдущей ночью, исчез, так и не материализовавшись воочию.
Мальчик почесал затылок. Это не помогло. Тогда он, прищурившись, принялся разглядывать детали на плате. Вот этот конденсатор, вроде бы, как-то неровно впаян. Может его перепаять? Хотя при чём тут конденсатор и короткое замыкание? Ведь свет вырубило, когда оказался включенным реостат… Точно! Реостат!
Починка заняла часа полтора. Под конец строптивый механизм тихонько гуднул, выбросил в пространство целый сноп искр, заставив мальчика лишний раз покрыться холодным потом, наконец на осциллографе мелькнула причудливо изогнутая синусоида.
Ура! Процесс пошёл! И не так-то это было сложно. Подумаешь – пробки один раз выбило.
В дверь тихонько постучали.
– Кто там?
– Это я. Можно?
– А, Сержик. Заходи!
Высокий веснушчатый парень, на вид одного возраста с Мишелем, неловко протиснулся в комнату.
– А чего ты тут делаешь?
– Присаживайся! – Сказал Мишель, не поднимая головы.
Серж плюхнулся на постель рядом с другом, некоторое время с интересом наблюдал за его манипуляциями, затем повторил.
– Так я всё-таки не понимаю – чего ты делаешь?
– Это осциллограф.
– А-а…
– Я вчера на чердаке нашёл. Думал – не работает, подключил – заработало. Я уже напряжение в розетках измерил, теперь вот всякие детали подключаю и смотрю, как напряжение изменяется…
– Понятно.
Они помолчали.
Серж снял куртку, аккуратно повесил её на спинку кровати.
– И не скучно тебе?
– Что? – Поинтересовался Мишель.
– Ну, со всем вот этим копаться?
– Не-е, интересно.
– А я думал – нет.
– Что – нет?
– Ну, не интересно.
Серж не умел выражать свои мысли, может быть поэтому друзей у него почти не было. Точнее – совсем не было. И Мишель оказался единственным, с кем он более-менее сошёлся. Оба приезжали в Жарденроз три раза в год, на каждые каникулы, и этого общения мальчишкам вровень хватало. Кто знает, если бы они постоянно жили рядом, то могли бы так дружить?
– Серёг, ты через какую дверь в дом зашёл?
– Которая в саду. А что?
– Помнишь большой шкаф в прихожей?
– Ага.
– Сегодня близнецы его опрокинули.
Серж вскочил:
– Чо, правда?!
Мишель молча кивнул.
– Я сбегаю, посмотрю!!
Он исчез.
Мишель кисло усмехнулся. Как можно всерьёз относится к жизни, в которой самое большое событие – опрокинутая мелкими мебель?
Только сейчас он понял, что на самом деле ему скучно.
Очень скучно.
Так скучно, что не описать никакими словами.
Но он не знал, что скучать ему осталось ровно три часа сорок восемь минут – как раз до конца обеда.
Моя одиссея началась ровно в половине пятого утра. Вдоволь налюбовавшись на себя в зеркало, я застегнула молнию куртки, опустила чуть ниже козырёк шапки, ещё раз оценила свой интерфейс, решила, что так, с опущеным козырьком, гораздо лучше, показала сама себе язык и пошла будить Бахмурову.
Сама не ожидала таких успехов, но моя компаньонка вскочила так резво, будто и не спала.
– Бахмурова, ты точно проснулась?
– Угу.
– Не верю. Иди умойся.
– Это ещё зачем?
– Чтобы я точно знала, что ты не спишь.
– Не сплю я. Заснёшь тут с тобой!
– Прости, – деланно потупилась я, хотя никакого раскаяния не чувствовала. Ей хорошо – послушает меня пару минут – и спи-отдыхай. А мне ещё часов пять до дома пилить.
– У самой старческая бессоница, так хоть бы другим спать не мешала!
По поводу "старческой" – это она конечно, загнула. Или хотела меня поддеть и спросонок это не очень получилось. Не сообразила, что на подобные определения я смогу серьёзно обидеться лет, пожалуй, через тридцать.
– Короче так, Настюх, я прямо сейчас поеду домой. Когда вернусь – не знаю, предполагаю завтра, но, может быть, задержусь ещё на день или на два. Это зависит от того, как у меня дела пойдут. У меня список из двадцати трёх пунктов получился, что мне надо сделать и что купить. Вместо себя я оставляю…, – я сделала интригующую паузу, чтобы огорошить мою собеседницу. Я лелеяла слабенькую надежду, что от выплеска адреналина Бахмурова проснётся.
– … меня ты оставляешь!
– Ты-то откуда знаешь? – Удивилась я.
– У тебя больше выбора не остаётся.
– Вообще-то верно. А самое главное, мне нужно денег у папы занять. Для Белохвостикова. Довольно большую сумму, что не очень радует. Очень надеюсь, что папа сейчас на Земле… Проклятая изоляция, даже новостей нельзя узнать!
– А просто так ты не можешь деньги взять? – Буркнула Настюха. – Обязательно занимать нужно?
Я подумала и отозвалась:
– Могу просто так взять. Даже больше чем уверена, что папа будет на этом настаивать. Но не буду.
– Почему?
– Если ты этого сразу не поняла, то не поймёшь вообще, не стоит и пытаться.
