- Тебе известно, который час? Если ты так и будешь каждый день опаздывать на два часа, плакала наша смета!
Осветитель, который абсолютно все знал, подмигнул Ли Шеннону.
- Она плакала ещё в прошлом месяце. Он снимает на собственные деньги. Надеется, что участие Анны Стайн принесет сборы. Только ничего у него не выйдет. Конченый он человек.
Ли недоуменно повернулся к нему.
- Почему?
Старик уклончиво повел бровями.
- Слишком много врагов.
Оператор и Кларк, сощурясь, глядели на небо, и лицо режиссера озабоченно хмурилось.
- Успеем, - решил он. - Анна, ты готова? Эпизод у пруда.
* * *
Она сидела на ажурной белой скамейке и изящной рукой, затянутой в кружевную перчатку, летящим движением бросала кусочки хлеба двум ручным лебедям, скользившие по поверхности пруда. Лебеди смешно вытягивали шеи, вылавливая из воды размокший хлеб, и было легко и весело.
В конце концов, они только целовались, и всего два раза. Конечно, он красивый мальчик, и ему так идет эта форма латника, но, если разобраться, он не в состоянии правильно связать двух слов и, разумеется, не умеет танцевать вальс.
Вальс! Роскошный зал, сверкающие люстры - и она открывает бал в паре с наследным принцем Вестфалии. Говорят, он красив...
Сначала она подумала, что это тени качающихся деревьев, но они были слишком густыми, и она подняла голову...
Она кричала, как никогда в жизни, кричала и тогда, когда в лицо вонзался грубый холст, кричала до тех пор, пока в легкие не хлынула мутно-горькая вода...
* * *
- Стоп! Это никуда не годится.
Анна Стайн выглянула из глубины мохнатого полотенца.
- Почему, Фрэнк?
- Это все абсолютно никуда не годится! Зачем ты визжишь, будто увидела крысу? А вы?! - что это за зверские физиономии? Вы не какие-то там злодеи, вы просто наемные убийцы, это ваша профессия, понимаете? В конце концов, мы снимаем не фильм ужасов, а...
- Сказку, - неожиданно отчетливо прозвучал чей-то тихий робкий голос.
И при этом слове Фрэнсис Кларк, расхаживавший по площадке порывистыми двухметровыми шагами, остановился так резко, что его огромное тело продолжило движение вперед, а потом медленно, словно с трудом выпрямился.
- Да, - так же медленно заговорил он - сказку. Именно сказку. Я знаю, здесь находится немало журналистов, которым слабо просто так подойти и взять интервью у Бывшего Кларка. То, что я сейчас скажу, предназначено и для них тоже. Я, скорее всего, снимаю последний фильм своей жизни. И это будет, черт возьми, лучший мой фильм! Да, сказка. Сказка о человеке, которого уничтожили прежде, чем убили, потом все-таки убили, но сначала уничтожили. Неважно, кем он был - королем, банкиром, политическим деятелем... 0н стоял на ступеньку выше, и этого было достаточно, чтобы стремиться уничтожить его. Вы скажете, в жизни это не так-то просто? Так то жизнь, а это - сказка.
Ли Шеннон выключил портативный магнитофон. Теперь все дело - в быстроте. Как выяснилось, далеко не он один слышал эту речь Кларка, но редакция его газеты находится ближе остальных, и если как следует поторопиться, можно тиснуть статью в сегодняшнем вечернем номере... Только быстрее, его ещё не сверстали!
Но у выхода со студии он все-таки остановился, и остановился надолго.
- Может, это какая-то ошибка, - говорил Мартин Мид, переводя взгляд отчаянных серых глаз со сценариста на незнакомого человека в полицейской форме.
- Нет, все точно. При ней были водительские права - Лилиан Кларк. Сегодня утром остановилась в этом отеле вместе со своим дружком - тоже совсем молодой парень, без документов. И оба - с одиннадцатого этажа...
- Даже не знаю, как ему сказать, - медленно выговорил сценарист.
Мартин Мид судорожно перевел дыхание.
- Я сам скажу, - чуть дрогнувшим голосом ответил он.
Ли Шеннон проводил взглядом его плотную сжавшуюся спину, которая вскоре потерялась в калейдоскопном мелькании беспорядочно движущихся фигур.
И в хаотично-неразборчивом гуле глухих, резких и звонких шумов ему послышался один голос, один недоуменный, детски-нелепый, обреченно-отчаянный вопрос:
- Что?
1995.
