Он мог вспомнить буквально десятки других примеров, и не только из "Эстонишинг". "Галактика" и "Неведомое и научная фантазия"* тоже часто публиковали Гордиана. После "Все вы зомби"** прочие рассказы о путешествиях во времени стали безнадежно устаревшими. "Сокрушитель звезд I" и "Сокрушитель звезд II" ошеломили Пита, показавшись ему литературным эквивалентом выступления джазового пианиста, импровизирующего на заданную тему. А "Время, представляемое в виде спирали полудрагоценных камней"*** был и вовсе неописуемым литературным фейерверком. Хотя Гордиан начал публиковаться только в 1949-ом, он написал уже больше Азимова - и ни одной слабой вещи! Рядом с таким автором Пит ощущал себя новичком-любителем.
Устроившись поудобнее, он начал читать. И к концу третьей страницы ощутил, как у него дыбом встают волосы на затылке. Такого страха он не испытывал с тех пор, как промчался на противотанковой самоходке сквозь крошащиеся обломки третьего рейха. Но то был простой и понятный страх - он боялся, что пацан с гранатой, старик с "панцерфаустом" или какой-нибудь прильнувший к прицелу "тигра" фанатик постараются, чтобы он никогда больше не вернулся в Штаты. Но такое...
Дисциплина дисциплиной, но в тот вечер он написал очень мало.
* * *
Следующую неделю Пит провел в лихорадочном ожидании ответа Макгрегора. Он послал ему письмо авиапочтой и наклеил еще одну красную шестицентовую марку на вложенный конверт с обратным адресом. Скорый ответ был важнее экономии.
Ответ наконец пришел, и Пит, дочитав его до конца, стиснул зубы.
"Дорогой Пит, - писал редактор "Эстонишинг". - Мне очень жаль, что Гордиан выбрал для своего рассказа идею, которую ты считаешь своей, но такое случается сплошь и рядом (видел бы ты содержимое моей корзины для бумаг). Но я не сомневаюсь, что у тебя осталось достаточно свежих идей на будущее. Пиши и присылай. C наилучшими пожеланиями, Джим".
Пит швырнул письмо на кухонный стол.
- Он мне не поверил, - горько проговорил он.
- А ты на его месте поверил бы? - возразила Кэтрин. - Я сама до сих пор сомневаюсь, а ведь я своими глазами видела твой черновик.
- Пожалуй, ты права, - признал Пит. - Наверное, я считал, что Джим Макгрегор лишен человеческих слабостей. Что ж, клянусь, я ему докажу!
Он резко повернулся, торопливо вошел в кабинет и вставил в машинку чистый лист.
"Дорогой Джим, - напечатал он. - Теперь я понял, что вместе с первым письмом должен был прислать тебе и рукопись. Надеюсь, ты поверишь на слово, что этот черновик был написан несколько месяцев назад. Если найдешь это интересным, дай мне знать. Пит Лундквист". Перечитав письмо, он добавил постскриптум:
"Пока не знаю, когда сяду за машинку и наращу плоть на этот скелет. У меня есть несколько более серьезных идей, и две из них тянут на роман. Но со временем я доберусь и до этого черновика. Решай сам, каким мог бы стать этот рассказ".
Новый конверт был гораздо толще предыдущего, но он и его послал авиапочтой. Три дня спустя в половине седьмого утра зазвонил телефон. Пит брился и от неожиданности порезался. Прижав к подбородку клочок ваты, он схватил трубку на секунду раньше жены. Они обменялись тревожными взглядами; звонок в неурочный час обычно означал неприятности.
- Мистера Питера Лундквиста, пожалуйста, - произнесла телефонистка.
- Я слушаю.
- Это междугородный звонок от Джеймса Макгрегора из Нью-Йорка, - услышал Пит.
- Да-да, соединяйте, - сказал он и пояснил жене: - Это Макгрегор.
- Хо-хо! Мы вспугнули дичь, Ватсон...
