Хоул переписал адрес, ни секунды в себе не сомневаясь.
Квартирка на шестом этаже стандартной многоэтажки не отличалась роскошью — чистенько и простенько. Бабушкой ксеноморфа оказалась недряхлая ещё женщина с суровым больным лицом и скорбными морщинами у губ и над бровями.
— Вроде бы не о чем нам разговаривать, — сказала она Хоулу с порога. — Глицинию до больницы довели, Винки в клетке держите, как лабораторную зверушку — зачем ко мне пришли? В дом престарелых отвести или в сумасшедший дом, чего там?
— Госпожа Гербера, — сказал Хоул смущённо, — я — детский психолог… надеюсь помочь вашему внуку, разрешить всё это недоразумение… Вы не могли бы отдать мне любимые игрушки Винкса? Он скучает…
Гербера смягчилась и позволила ему пройти. Хоул вошёл вслед за ней в комнату инопланетного чудовища — она не отличалась от комнаты любого обычного мальчишки буквально ничем. Разве что — в отсутствие хозяина здесь был чрезмерный, поддерживаемый бабушкой порядок.
В клетке на подоконнике прыгает канарейка. Маленький книжный шкаф. Письменный стол. Коробка с цветными детальками конструктора. Видавший виды мяч. Большой потёртый плюшевый медведь. Фигурки рыцарей, пиратов и спецназовцев с ручками-ножками на шарнирах, парочка конных варваров с кривыми мечами в руках — лошади под ними из пластмассы, оклеенной чем-то вроде замши… Пластилин, коробка красок, мелки, школьные тетрадки не идеальной аккуратности с обычными каракулями первоклашки, едва начавшего осваивать премудрости каллиграфии… На стене в самодельной рамке — большая акварель: в фиолетовом с синими разводами космосе, между звёзд, изображённых большими жёлтыми ромашками, летит розовый треугольный космический корабль, а рядом с ним парит вышедший в открытый космос оранжевый человек ростом чуть побольше звездолёта, с совершенно счастливой улыбкой на физиономии в стиле «точка, точка, запятая»…
— Винки хорошо рисовал, — говорила Гербера, засовывая спецназовцев вместе с конными варварами в пластиковый пакет. — Вообще способный был… Мы думали, он в школе хорошо учиться будет, а вышло…
Она же совершенно не понимает, подумал Хоул с чувством, похожим на ужас. Для бабушки он — вовсе не «особый». Бабушке было с ним несложно, и она возлагала на него — инопланетный кошмар — большие надежды. Это действительно похоже на гипноз… или Центр заблуждается? Или — кто?
Хоул уже собирался уходить, как вдруг в дверь позвонили. Гербера отперла с сердитой миной.
— Тётя, — сказал ровесник ксеноморфа в синей курточке и резиновых сапогах, — а Винки уже поправился?
— Винки ещё в больнице! — отрезала Гербера. — И долго будет в больнице! И таскаться нечего! Ясно?
Мордашка визитёра опечалилась.
— Спасибо, госпожа Гербера, я уже ухожу, — вставил Хоул и, перешагивая порог, обратился к мальчику. — Вы с Винки учились в одном классе?
Мальчик уставился на Хоула с живым интересом.
— Ага. А чем он болеет?
— Знаешь, — сказал Хоул грустно, — один доктор сказал мне, что Винки заболел, потому что его обижали в классе. Как ты думаешь, это правда?
— Ну вот ещё! — фыркнул мальчик. — Его Мать Лиана обижала, а не ребята. Она на него, знаете, как орала? Потому что Норс ему говорил и я тоже: «Винки, не надо в школе, давай потом», — а он говорит: «Я только разок покажу самое смешное», — а Мать Лиана зашла и увидела. И орала, как я не знаю кто.
— А что же он показал?
— Ну, знаете… он вообще умел показывать. Из руки вот так… И оно туда… а они как забегают! Так смешно! С ним круто было в солдатики играть — он в них вот так — раз! Раз! А они — дры-ды-ды…
Ого, подумал Хоул и сказал вслух:
— С ним все ребята играли?
— Даже девчонки, — сказал мальчик. — Он рисовал круто. Нарисует, а потом туда — тыц! А Мать Лиана как увидит, так орёт…
— Спасибо, — сказал Хоул. — Я сейчас иду к Винки в больницу… что ему передать?
Мальчик порылся в карманах и вынул пластикового монстрика с оскаленной пастью.
— Скажите, что я ему дарю. Насовсем. Что Роки дарит, меня Роки зовут. И скажите, пусть поправляется быстрее.
На этих словах он внезапно сильно смутился и, резко развернувшись, сбежал с лестницы. Хоул положил монстрика в пакет с игрушками. Дар человека чудовищу… что-то во всей этой истории сильно не так. Совсем не так.
Дело в том, что дети почти не поддаются гипнозу.
Ксеноморф вошёл в бокс, где его ждал Хоул, весь подобравшись, настороженно и явно не ожидая ничего доброго. На Хоула посмотрел испытывающе.
— Привет, Винки, — сказал Хоул и вытащил из пакета плюшевого медведя.
— Ой, Пухлик! — вырвалось у Винки, он сделал два быстрых шага к столу, но вспомнил что-то и остановился. — А мне можно его взять? — спросил он совсем другим тоном.
— Бери.
Винки обнял медведя, запустив кончики пальцев в мохнатый искусственный мех. Хоулу показалось, что медведь кивнул и зашевелил ушами, как живой любимец. Ксеноморф взглянул благодарно, ткнулся лицом в медвежью голову — и отстранился.
— От Пухлика пахнет лекарством.
— Ну… его почистили…
— А, дезинфекция, — протянул Винки печально. — Понятно. А мне опять надо рукав задрать?
— Винки, я не доктор. Меня зовут Отец Хоул, и я поговорить пришёл. Поиграть. Тебе бабушка мишку передала, солдатиков… Да, Роки к тебе заходил, смотри, какого оставил бойца…
— Ух, ты! Рыжий Дьявол! А я его выменять хотел, на двух автоматчиков… Жаль, мне позвонить нельзя… я бы Роки сказал спасибо… Вы скажите ему спасибо, Отец Хоул?
Одной рукой прижимая мишку к животу, другой Винки крутил монстрика, поворачивая его то так, то этак… нет, не просто крутил — здоровался. Возможно, слышал от нового солдата какие-то приветственные речи. Если он притворяется человеческим ребёнком, то выходит это у него на редкость замечательно, подумал Хоул, вынимая из кейса пачку бумаги и цветные карандаши.
— Твоя бабушка говорила, ты рисовать любишь? Хочешь порисовать, Винки?
— Хочу, — отозвался тот с готовностью. — Жалко, не красками. Я красками люблю.
— Отец Стерн краски не разрешил. Но я уверен, ты можешь и карандашами. Я видел твоего космонавта — очень красиво.
Винки улыбнулся дивной щербатой улыбкой настоящего земного мальчишки.
— Это папа.
Вот это номер…
— Ты помнишь папу? — Хоул старался говорить как можно непринуждённее.
— Конечно. Он же приезжал много раз. К маме и ко мне. Он меня учит, — сообщил Винки так спокойно, будто его отец работал в другом городе и приезжал в командировку.
А Стерн говорил, что ксеноморф молчит. Отвечает неохотно «да» и «нет», подчиняется, но молчит. Не складывается: не похож Винки на молчуна — общительный парень и взрослых не боится…
