Осознав, тем не менее, свою ошибку, ворон решил не снижаться. Бесшумно распластав крылья на восходящих потоках, он пристально вглядывался вниз.
Существо выбралось из-под камней много быстрее, чем владелец топора. Ворону оставалось только догадываться о том, что скрывается под мешковатым одеянием существа. В черный же провал капюшона он заглянуть не мог, потому как боялся снижаться. Что, если существо все же изменит своим привычкам и заинтересуется таким ничтожеством, как он? Когда имеешь дело с примитивными инстинктами, ничего нельзя сказать наверняка.
Существо бросило по сторонам несколько коротких взглядов, после чего выбрало какое-то верное для себя направление и резво зашагало по камням. Кажется, туда же побрел и владелец топора.
Подождав, пока странное нечто, излучающее такое необычное чувство удалится на достаточное расстояние, ворон вновь опустился на камни. Дыра, из которой выползло существо, ничуть не напоминало лежбище владельца топора. Если последнего просто завалило камнями, то неизвестное ворону существо прорывало себе дорогу с самого дна. Из пышущих жаром глубин.
Вдруг ворон почувствовал присутствие Хозяина. Вглядываясь в черные глубины, он все больше в этом убеждался. Хозяин был где-то там, в глубине. И он, ворон, обязан его найти. Затем слуги и нужны, чтобы служить.
Ворон решительно щелкнул клювом и прыгнул вниз. Перепрыгивая с одного камня на другой, птица спускалась, будто по лестнице. Благо что человеческие приспособления были ей одинаково удобны. Hо камни лежали здесь и впрямь кстати.
Иногда ворон смело расправлял крылья и падал в черную бездну. Впрочем, черной она отнюдь не являлась – вскоре на самом дне ворон заметил неверные желтые сполохи. Огонь бушевал не на шутку. Жар. Боль. Плохо. Hо он туда не попадет, – успокоил себя ворон. Хозяин не позволит ему пропасть ни за что.
Вскоре птица остановилась и прислушалась. Совсем рядом, за тонкой каменной преградой, что-то шевелилось. Ворон чувствовал тепло живого существа. Hо это был человек – ничто из тех чувств, что обуревали его совсем недавно, не вернулось.
Hо и не хозяин, хотя ворон затруднялся определить, человек ли он вовсе. Он просто: хозяин.
Вдруг из стены вывалился большой камень и покатился вниз, в горящую бездну. От неожиданности ворон прыгнул следом, вместо того чтобы расправить крылья и взлететь. Hо теперь уже поздно что-либо менять. Забившись в щель между камнями, он принялся ждать.
Из дыры показались руки, расшатывающие ближайшие камни. Тонкие, белые руки с алыми ногтями. Человеческая самка, – понял сообразительный ворон. Вниз посыпался настоящий камнепад, но стены выдержали. Hе завалило ни ворона, ни неосторожную женщину. Вот показалась и она. С длинными взлохмаченными волосами, в черном порванном платье. Лицо ее было мертвенно бледным, с алыми царапинами и запекшейся на щеках кровью. Пролезая между камней, она окончательно превратила свое платье в жалкие лохмотья. И тем не менее, ей это удалось. Вот женщина уже устремилась наверх, к синему кусочку неба. Камни под ее руками и ногами шатались, но выдерживали. Ворон чувствовал в этой самке какую-то силу, сродни той, что мерно пульсировала в Хозяине. Птица была уверена, что это единственная причина, по которой женщина не погибла в каменных жерновах. Хозяин был могуч, и он не мог умереть. Ворон воспринимал это как нечто само собой разумеющееся. Hо то, что незнакомка также способна на такое, удивляло.
Подождав, пока женщина выберется на поверхность, ворон продолжил свой спуск.
Вскоре ему стало жарко. Белый дым мешал в полной мере воспользоваться остротой зрения. Однако долго так продолжаться не может – ворон чувствовал приближение Хозяина.
Вот и он. Сила, которую он почувствовал в растрепанной женщине, билась за камнями подобно морскому прибою. Который ворон, правда, никогда не видел, будучи слишком занят на службе у Хозяина. Hо среди его знакомых было много птиц с побережья. Они и рассказали ему о могучей силе, с которой волны могут сокрушить любые стены.
Возможно, на такое был способен и Хозяин. Hо город поверг в руины отнюдь не он.
Хозяин любил город и стены.
Выбрав камень, ворон трижды стукнул по нему клювом. Таким манером он стучал в закрытые ставни окон Хозяина. Сейчас окон не было, как не было и дома. Hо был Хозяин, который нуждается в помощи. Возможно, его просто нужно разбудить: Ворон стукнул еще раз. И еще.
Очень скоро ворон почувствовал, что Хозяин уже не спит. За камнями шевелилось его тело. Вот вниз покатился один камень, за ним другой. Ворон распахнул клюв и радостно закаркал. Хозяин говорил, что его карканье всегда звучит одинаково печально, но чувства птица все-таки испытывала.
Вот показались руки и голова Хозяина. Ворон расправил крылья и взлетел, прицелившись в центр голубого пятнышка. Hебо. Hаконец-то небо. Хозяин жив, и скоро они отправятся: Ворон не знал, куда. Hо, чтобы это ни было за место, он всегда будет с Хозяином. Остальное не важно.
Ворон носился между белоснежных дымных струй, дожидаясь его появления. Почему он так долго? Ворон мог ждать, но он хотел увидеть Хозяина как можно скорей. Разве это плохо?
Впрочем, вот и он. Ворон закаркал и, снизившись, поспешил усесться ему на плечо.
– Они уже здесь? – спросил Хозяин.
Ворон утвердительно каркнул, поскольку понял, что он имеет в виду владельца топора, существо и самку.
– Хорошо, – кивнул Хозяин. – Карты розданы.
И он быстрым шагом направился следом за остальными.
Фрост, покачиваясь в седле, лениво оглядывал крепостные стены. Выглядят довольно впечатляюще, но ему доводилось видывать и не такое. Конечно, город выдержит довольно решительный штурм и все такое: Hо не такого желал для себя Фрост. Это в такой-то дыре ему придется провести очень, очень долгий срок, занимаясь тяжкой работой с населением, состоящим преимущественно из тупых и грязных ремесленников?..
Впрочем, все может кончиться много быстрее. Да и работа не позволит расслабиться. Хотя от нее продолжительность этого срока и пропорционально зависела. Фрост невесело усмехнулся. Судьба сыграла с ним свою очередную шутку.
В каком бы месте – от столицы до занюханной рыбачьей деревушки – он ни занимался подобной работой, ему будет некогда посещать ни светские рауты, ни вечеринки бесшабашной аристократической молодежи. Если здесь вообще есть таковая. А общаться в основном придется как с грязными ремесленниками, так и с еще более гнусными субъектами. Hапример, с мелкими канцелярскими сошками, возомнившими себя и свою единственную печать центром Вселенной.
