Удар пришелся в грудь. Затрещали корешки, связывающие меня с камнями. Они ведь давно уже высохли, истончились и теперь с легким хрустом обламывались и разъединяли меня с моей родиной — матерью-землей. Меня шатало из стороны в сторону, безжалостно било ветром, я рвал свои корни под натиском чужой воли, сжавшись в комок и пытаясь защититься от жестоких ударов. Буря длилась совсем недолго и, казалось бы, я уже мог праздновать победу в поединке с ней, но в самый последний момент она нанесла мне предательский роковой удар в спину. Раздался безжалостный хруст-боль, и я ткнулся в бархан песка, наметенного ветром передо мной (хоть за это ему спасибо), угасающим сознанием понимая, как легко и приятно падают на меня последние песчинки уходящей стихии…
Через какое-то время, очнувшись, я, двигая своими неумелыми членами, кое-как выбрался из-под кучи нанесенного песка и… поодаль увидел воду.
Ну вот я и свободен… Слава Богу! Ну что ж, я сяду и раскину мозгами. Теперь я знаю, что к чему у меня приспособлено. Посмотрю-ка на себя со всех сторон в это естественное зеркало — воду, заодно остужу поврежденные ступни. Хм, довольно жалкий и неприглядный вид: светлая бело-зеленая кожа, в уже исчезающих пупырышках-почках, все листочки облетели, да ведь они и должны были облететь — давно уже пожелтевшие и пожухлые; горящие изодранные ступни — корешки обломились и оторвались вместе с кусками коры, получилась голая ступня с короткими пальцами — бывшими корнями; такие же руки… Но вот голова! Вытянутая, почти круглая, с ершиком бывшей зелени, широкий гладкий лоб, вытянутый нос, с парой отверстий — наверное, здесь чувствуется запах, два серых глаза, с дрожащими веками, и небольшая горизонтальная полоска, в обрамлении серо-зеленых губ. Я осторожно открыл рот: ровные белые зубы, серый язык и отверстие внутрь, вероятно, оттуда вырвался мой крик.
Вскоре я окончательно овладел своим телом: я бегал, прыгал, плавал в реке, изучал камни, воду, искал еще что-то живое, но не находил, и в конце концов мне это надоело, и я решил пойти туда — за горизонт и найти себе друга. Как-то, идя вдоль реки, вверх по течению, я осознал, что время замедлилось с тех пор, как я оторвался от земли: солнце нескончаемо долго тянулось по небосводу. Я все еще изменялся — стал чувствовать кожу, и хотя она была еще довольно груба, я ощущал: ветер, прохладу воды, давление и тяжесть камня в руке и под ногой.
Ее я нашел на вершине скалы, прямо над ущельем, возле горного родника, куда я случайно набрел через семь восходов. Она была прекрасна. Нежное, юное, вечнозеленое дерево. Чуть ниже моего роста, с формировавшимися очертаниями: стройных гибких ног, тонкими изящными корнями крепящихся к уступу; красивых рук, с длинными изумрудными ногтями, шелковой, густой, переплетенной массой волос-ветвей, с нежными удлиненными листочками. Прекрасные тонкие черты лица, огромные карие глаза и слегка припухлые губы. Высокую грудь венчали два готовых расцвести, но чего-то ждущих бутона.
Взгляд был неподвижен и устремлен вдаль, но стоило мне подойти вплотную и посмотреть в упор ей в глаза, как что-то вдруг кольнуло у меня в груди, что-то острое, но и нежное. Мне стало как-то изумительно не по себе. Она вздрогнула от наших встретившихся взглядов, и легкий шорох листьев заструился по ее телу. Меня неудержимо потянуло в эти глаза, как в омут, стремительно, радостно и неотвратимо. Душа словно бы отделилась от тела и понеслась туда, вглубь, в неизвестность. Все померкло передо мной. Только светящийся звездный туннель, и нестерпимо яркий свет в конце его. Свет всепоглощающей любви, всепроникающей сердечности, радости и доброты. Я растворился в нем, я слился с тем живым существом, в которое я проник, с тем человеком, который пустил меня в себя, отдался мне душой, позволил слиться, соединиться вместе, чтобы жить одним организмом, одними чувствами и мыслями, одними эмоциями. Теперь я был уверен: нас двое, но душа у нас — общая, и если во мне что-то произойдет, она тоже изменится и станет такой же, как и я, и любить ее я буду так же, как самого себя. Я осознал, что пока я здесь, я не властен над собой. Тело застыло парализованным, ступни неожиданно пустили корни, которые быстро исчезли в камнях, переплетаясь и срастаясь с ее корнями. Наши руки поднялись и медленно обняли друг друга, обоюдно прорастая побегами, в тела друг друга. Мы оба мгновенно покрылись буйной зеленью, миллионами мелких листьев, которые складывались ладошками: мои и ее. Появились мелкие цветы: пестрые и непохожие друг на друга создания. Солнце бешено носилось по небу, как сумасшедшее, сменяя ночь на день и вечер на утро.
Когда наши губы встретились в поцелуе, цветы и листья приникли друг к другу, затем крепко переплелись, словно пальцы, и закачались в каком-то только им известном музыкальном ритме…
Все замерло. Время для нас остановилось, хотя солнце так же стремительно катилось по небу.
В какой-то момент время зазвенело, и процесс пошел вспять, но уже для нас обоих. Мы избавились от цветущей зелени. Мы были опять каждый самим собой, только два прильнувших цветка все еще раскачивались в прежнем ритме. Наши корни перестали соединять нас с землей и друг с другом, и только в последний момент все сразу кончилось: цветы упали, раскрылись и обнажили плод — круглый, спелый, буро-красный, с желтыми ямками, тяжелый. Мы смотрели на него — два совершенно обнаженных человека и осознавали, что это-плод нашей любви, нашего взаимопонимания, наших душ. Это мы. Мы видели друг друга, глядя в глаза только через этот плод. Мы в легком движении одновременно нагнулись и подняли соединенными вместе руками это чудо — наше чудо и только после этого окончательно осознали индивидуальность жизни в наших руках. Наше право на эту землю, на эту планету. Нам дана возможность заселить бесплодные пустыни и степи, горы, реки и моря. Плод в наших руках шагнул во времени, как будто солнце стремительно неслось по небу только для него, для нас же оно тянулось невыносимо долго. Он стал сохнуть на глазах, плоть его распадаться, и вскоре в наших ладонях остались лишь шесть зерен-косточек с удивительно твердой извилистой поверхностью, словно это была кора головного мозга. Мы, единственные на этой планете, с влюбленными глазами, постоянно смотревшие друг на друга, словно боясь потерять связь, словно питаясь энергией исходящих от нас потоков, спустились в долину, неся каждый в руке по три зерна: я — ее сущность, она — мою, чтобы посадить их в плодородную почву, и дать им шанс испытать то чудесное и всепоглощающее чувство любви, какое испытали и. храним друг для друга мы…
