Роберт поморщился.
– Она сказала, что если это случится, то все мы помрем с голоду.
Я рассмеялся, а Роберт вдруг остановился посреди комнаты и воскликнул:
– Если ты думаешь так же, как и Юджин, давай решать эту задачу серьезно. Мы живем в такое время, когда последнее слово остается за наукой.
Юджин ушла из дому в восемь вечера и пришла в четыре ночи. Она была немного навеселе, и фиолетовая помада на ее полных губах была размазана. Ее глаза были насмешливыми и злыми.
– Роберт, – сказала она, – изумительна иллюстрация к тому, что ты чертовски прав! В «Мальте» больше не будет выступать джаз Сиди Вайля. Вместо него на эстраде установили электронную шарманку «Ипок», на которой по требованию любого желающего целый несуществующий оркестр исполняет любую музыку точно так же, как Вайль и его двадцать семь ребят. Представляю, как они проклинают того ученого инженера, который изобрел эту пакость.
Казаться веселым и жизнерадостным Роберту не очень удавалось. Он поднял голову над бумагами, на которых мы тщательно выписывали уравнения «общественного баланса», и произнес:
– У нас в стране не все такие идиоты, как владелец клуба «Мальта». В конце концов, если не он, то его сын или внук поймут, что в этом мире смогут выжить только те, кто добьется точно рассчитанного равновесия между деятельностью машин и людей. Ведь нужно учитывать, что, если Сиди Вайль и его оркестр не найдут работу, они просто ограбят хозяина «Мальты»!
Роберт пожевал кончик карандаша и приписал еще одно уравнение к внушительному списку дифференциальных уравнений баланса, которые мы успели придумать до прихода его жены.
– Я предвижу то время, – сказала Юджин, – что скоро вместо тебя составлением таких балансов и математических уравнений будут заниматься электрические коробки, которые сейчас выступают вместо джаза Сиди Вайля.
Роберт не слушал ее и что-то быстро писал на листе бумаги. Юджин посмотрела через плечо на стройные ряды математических формул.
– Сиди Вайль находит, что электрическая шарманка «Ипок» совершенно гениально воспроизводит его исполнение. Можешь радоваться.
Последнюю фразу она произнесла с нескрываемой злобой.
– Он был в клубе? – безразлично спросил Роберт, продолжая вычисления.
– Да, был, – ответила Юджин нагло.
– Любопытно, что он собирается делать в порядке самосохранения и борьбы. У него только один выход: обогнать машину и придумать нечто такое, для чего понадобится создавать новую машину. Прогресс будущего общества будет заключаться в постоянном соперничестве людей с возможностями автоматов. Это очень легко учесть вот таким уравнением…
Жена Роберта Глориана с легким стоном опустилась в кресло. Мне почему-то стало ее жаль.
– Что вы думаете о таком выходе из положения? Автоматы производят все необходимое человеку, и это необходимое распределяется по потребности, бесплатно? – шепотом спросил я.
Юджин усмехнулась и, пожав плечами, кивнула в сторону Роберта:
– Тогда не будет человеческого прогресса. Во всяком случае, так утверждает мой муж. Для того чтобы цивилизация процветала, необходимо, чтобы люди постоянно пытались перегрызть друг другу глотки. Разве вам это неизвестно?
Теперь я был уверен, что Юджин ненавидела Роберта.
– Это знает любой студент любого колледжа, – не отрываясь от своих записей, пробормотал Роберт. – Вот теперь, кажется, все. Восемьдесят четыре линейных уравнения.
Он встал из-за стола и торжественно потряс пятью листками бумаги:
– Завтра мы решим, кто прав.
– Скажи, пожалуйста, а можно ли любовь или ненависть одного человека к другому выразить при помощи математических уравнений? – спросила Юджин, глядя Роберту прямо в глаза. Ее губы нервно вздрагивали, она была готова не то рассмеяться, не то расплакаться.
– Можно, – безапелляционно ответил Роберт. – Это довольно мелкий и частный случай. Для экономики государства он большого значения не имеет. Впрочем…
Он на мгновение задумался и снова сел за стол.
– Сиди Вайль сегодня мне сказал, что если электронные коробки типа «Ипок» будут производиться в массовом масштабе, то в нашей стране никогда не родится ни одного хорошего композитора.
Роберт громко и неестественно захохотал.
– Я надеюсь, ты не очень жалуешься на то, что в нашей стране давным-давно нет необходимости в гениальных сапожниках, потому что туфли, которые тебе нравятся, с успехом делают автоматы.
Роберт всегда был неутомимым человеком. Когда Юджин ушла спать, он с видом заговорщика предложил немедленно разработать программу решения составленных им восьмидесяти четырех уравнений.
– Мы успеем к двенадцати часам дня. Между двенадцатью и тремя машина в атомном вычислительном центре будет свободна. Она-то нам и решит задачу.
– Что ты хочешь решить? – спросил я.
– Я хочу рассчитать рациональную многошаговую политику нашего государства по внедрению новой техники и автоматики. Я учел в этой игре все. Даже любовь. Даже измену. В конечном счете, это нельзя не принимать во внимание.
Я не обратил внимания на цинизм Роберта и с жаром принялся за составление алгоритма и программы решения его системы уравнений. Юджин принесла нам кофе, и мы выпили его, когда за окном было совсем светло. Затем мы вышли из дома, пересекли парк и пошли по набережной.
Роберт, сощурившись, посмотрел на солнце:
– Честное слово, температура излучения этого светила сегодня больше чем шесть тысяч градусов!
Я попытался представить себе, как должно быть скучно и противно жить с таким до мозга костей математическим человеком, как Роберт. Мне очень хотелось бросить в море все наши вычисления и послать своего друга ко всем чертям.
Оператор электронной машины Эрик Хансон, посмотрев наши записи и программу, сказал, что решение задачи может быть получено через два-три часа.
– Мы будем в кафе клуба «Мальта». Когда все будет готово, позвоните туда, – проинструктировал его Роберт.
После второй чашки кофе Глориан мечтательно произнес:
– Странная штука жизнь! Когда-то думали, что она полна тайн и неисповедимых путей. А при ближайшем рассмотрении оказывается, что ее можно переложить на восемьдесят четыре дифференциальных уравнения. Великолепно, не правда ли?
Я пожал плечами. Я не был уверен так, как он, что жизнь человеческого общества можно свести к этим у равнениям. Я не знал, что решит электронная машина, но, каков бы ни был результат, он меня все равно не убедит…
Когда мы допивали третью чашку кофе, появился Сиди Вайль, руководитель джаза, замененного автоматом «Ипок». Я никогда раньше не видел его в лицо, а знал только по журнальным фотографиям. Он был значительно старше, чем я думал.
