Обсохнув на берегу, Старший сын отыскал в зарослях еле заметную тропу, выходящую к самому опасному месту в каньоне Прохлады. Там, как правило, Хурги устраивали засады, пытаясь застать врасплох и сбросить непрошеного гостя на острые камни. Надо было рывком преодолеть то место, чтобы иметь свободу маневра, и тогда Хург будет вынужден принять бой на открытом пространстве.
5
— Здорово у тебя получается. А я больше привык к автопилоту.
— Может, пройдемся вдоль реки?
— Все равно в этих джунглях ничего не разглядишь.
— А ты включи аварийный пеленг.
— Гениально! Думаешь, энцефал выведет нас на разумное существо?
— Почему бы и нет? Вдруг какой-нибудь воин или охотник попал в трудную ситуацию. Энцефал моментально отреагирует, только не проморгай.
— Давай сначала реку, потом каньон и плато.
— Как там наш ветеран, не очухался еще?
— Связь пока молчит.
— Снижаюсь.
— Есть аварийный пеленг! Прямо по курсу.
— Сбавим скорость.
— Только не вздумай садиться… Посмотрим — и все.
— Как пеленг?
— Устойчивый… Вижу! На самом краю плато! Заходи по каньону.
— Придется показать высший пилотаж.
— Поосторожней, не зацепись… Ого, какая здоровенная горилла!
— Ее кто-то атакует.
— Кровавый бой. Смотри, как шестилап нашего таранит!
— Такими клыками пробьешь любую шкуру.
— Зависаю. Любопытно, чем драка кончится.
Горилла отпрыгнула в сторону, и шестилап, сверкнув острыми клыками, проскочил мимо. Горилла выпрямилась во весь рост и заколотила кулачищами по своей груди. Шестилап, разогнавшись, бросился на торжествующего противника с другой стороны. На этот раз тяжелая лобастая голова шестилапа угодила горилле в живот. Горилла взревела, согнулась пополам и все же успела зацепить кончиками когтей отскочившего шестилапа — на голом боку того выступила кровавая полоса. Сейчас шестилап оказался почти у самого края обрыва. Он выждал, когда горилла распрямится, чтобы нанести очередной удар.
— Нашему долго не выдержать.
— Похоже на то, — Кушкин приблизил флайтинг к краю плато, но шестилап удачно повторил атаку и, крутанувшись вокруг гориллы, отступил к обрыву.
Горилла, упавшая было на спину, вдруг неуклюже вскочила и, не обращая внимания на кровоточащие раны, сделала резкий выпад на шестилапа. Тот даже не шелохнулся, низко опустив лобастую голову. Тогда горилла медленно начала отступать. Шестилап ждал, когда противник запнется или потеряет равновесие, чтобы ударить в последний раз.
Кушкин вдруг рванул флайтинг и, едва не врезавшись в каменную стену, резко вертикально ушел в небо.
Шевцов почти вывалился из кресла, но успел заметить, как шестилап, сброшенный с обрыва ударной волной, падает, кувыркаясь, в черный каньон, а горилла стоит, размахивая кривыми ручищами, и смотрит вверх.
6
Вечером племя схоронило Старшего сына. Церемония прошла у Черной скалы, но сам вождь не участвовал в ней. Он бессильно лежал на плоском камне Мудрости. Лобастая голова его со сточившимися клыками покоилась на передних лапах, а четыре других мелко подрагивали. Рядом с камнем алела ветка стланика.
Когда все вернулись от Черной скалы, вождь поднял ветку непослушными губами и под общее ликование передал ее Младшему сыну.
Племя обступило молодого вождя. Отец торопливо поднялся с плоского камня, отошел в сторону, втянул напоследок уставшими ноздрями запах Жизни и медленно побрел умирать в горы. Путь предстоял длинный.
Когда смертник, прежде чем скрыться за сторожевым бугром, в последний раз обернулся, то различил еще не утратившими зоркость глазами вдову Старшего сына. Она одиноко лежала у входа в пещеру, и рядом с ней валялись выброшенные шкуры свирепых Хургов. Он вспомнил, что в далекой молодости тоже бессмысленно бился с Хургами и что ему было достаточно пяти движений клыками, чтобы содрать с поверженного врага шкуру. А шкуры эти никуда не годились, и в пещерах от них всегда стояла удушливая вонь…
---
