Парень: Ну и завидная же у него жизнь! Оказаться на месте Вседержителя — предел моих мечтаний!
Девушка капризно фыркает и становится холодной, как лед.
Парень явно смущен. Оман Эршт теряется в толпе гуляющих.
Лутц — дворец Вседержителя — сооружение в самом деле замечательное. Оно возвышается над морской поверхностью на высоте более трех тысяч метров, опираясь на пять огромных пилонов. Туристы свободно прогуливаются по нижним ярусам здания. Они прибывают сюда со всех без исключения планет Скопления Аластор и даже с куда более удаленных планет — из Регионов Туманностей — спутников Галактики, из густо населенных районов первоначального освоения, из Сектора Эрдик, из Скопления Рубримар и изо всех остальных частей Галактики, которые люди сделали своим родным домом.
Над прогулочными галереями расположены правительственные учреждения, залы для проведения торжественных церемоний, центральный коммуникационный комплекс, а еще выше — знаменитое Кольцо Миров, образованное тремя тысячами просторных залов, содержащих исчерпывающую информацию о каждой из обитаемых планет Скопления. Личные покои Вседержителя размещаются в остроконечных башнях, венчающих сооружение. Они пронизывают облака и временами даже исчезают из виду в дымке, возникающих в верхних слоях атмосферы. Когда солнечные лучи омывают стены дворца, придавая им фосфорический блеск, Лутц, резиденция Вседержителя, являет взору ни с чем не сравнимое зрелище и справедливо расценивается как наиболее вдохновенное творение человеческого рода.
Экспозиция зала за номером 2262 вышеупомянутого Кольца Миров посвящена планете Тралльон, в гордом одиночестве обращающейся вокруг небольшой белой звезды, единственной искорке на фоне струи диффузного газа, завивающейся наружу, в сторону дальнего края Скопления. Тралльон — планета небольшая, почти вся ее поверхность покрыта водой, за исключением единственного материка Мерланк,[1] вытянувшегося вдоль экватора. Огромное количество кучевых облаков, волна за волной набегают на материк со стороны моря и разбиваются о горные цепи в центральной части суши. Сотни рек стекают по широким долинам, почва которых настолько плодородна, что злаки и фрукты практически не представляют из себя какой-либо ценности.
Первопоселенцам Тралльона были свойственны такое трудолюбие и энтузиазм, что позволили довольно быстро освоиться в начале довольно суровом окружении, несмотря на добрую дюжину войн, омрачавших древнюю историю триллов. Эта же эпоха породила тысячу несметных состояний и касту наследственной аристократии и завершилась постепенным затуханием первоначального динамизма. Община триллов задалась вот каким вопросом: для чего напряженно трудиться, зачем браться то и дело за оружие, когда с таким же успехом жизнь можно проводить в празднествах, веселых пиршествах с плясками и пением, и в общем-то, не особенно перетруждаясь. Через три поколения от прежнего Тралльона остались одни воспоминания. Рядовой обыватель трудится теперь только тогда, когда к этому его побуждают обстоятельства: чтобы подготовить очередное пиршество, удовлетворить свою страсть к хассэйду, чтобы заработать на водометный движок для своей лодки, чтобы приобрести кастрюлю для своей кухни или отрез для «парая», похожей на юбку одежды, не стесняющей движений, которую носят как женщины, так и мужчины. От случая к случаю он возделывает плодородную почву на бескрайних полях, ловит рыбу в океане или с помощью переметов на многочисленных речках, собирает дикорастущие фрукты, а когда находит настроение, то и копает изумруды и опалы на горных склонах или собирает «коч».[2] Работает он, пожалуй, не более часа в день и лишь от случая к случаю два-три часа кряду. Гораздо больше времени он проводит, музицируя на веранде своего полуразвалившегося дома. Он с недоверием относится к большинству технических устройств, находя их для себя малопривлекательными, только сбивающими с толку и — что куда более существенно — дорогостоящими, однако, хотя и робко, но прибегает к услугам телефонной связи для направления в нужное русло своего времяпрепровождения и считает само собой разумеющимся наличие водомета на своей лодке.
Как и в большинстве буколических обществ, классовая структура населения Тралльона представляет из себя ступенчатую пирамиду, и каждый трилл знает точное свое местоположение на ней. На самом верху ее, почти как совершенно обособившаяся раса, располагается аристократия. В самом низу — ведущие кочевую жизнь треване, социальная группа столь же не похожая ни на какую другую. Рядовой трилл с большим подозрением относится ко всему непривычному или экзотическому. Обычно спокойный и обходительный, он тем не менее, если его здорово разозлить, впадает в необузданную ярость, а некоторые ритуалы триллов — в особенности, кошмарный «прутаншир» — настолько омерзительны, что скорее к лицу варварам.
Для Тралльона характерен сугубо рудиментарный характер правительства, рядовой трилл практически не проявляет какого-либо интереса к любым вопросам, касающимся государственного управления. Материк Мерланк был с незапамятных времен разделен на двадцать префектур, каждая из которых управлялась ограниченным количеством распорядительных органов и небольшой группой должностных лиц, составивших касту, несколько высшую по отношению к рядовым триллам, но значительно уступавшую по своей значимости родовой аристократии. Торговля с остальной частью Скопления невелика. На всем Тралльоне имеется всего лишь четыре космопорта: Порт-Гоу на западе Мерланка, Порт-Керубиан на северном побережье, Порт-Мэхьюл — на южном и Вайдаменда — на восточном.
В сотне миль к востоку от Порт-Мэхьюла расположен город Уэлген, известный своими ярмарками, а в еще большей мере — отличным хассэйдным стадионом. Еще дальше к востоку простираются так называемые «Шхеры», местность изумительной красоты. Около десятка могучих рек, стекающих с южных отрогов гор, расположенных в центральной части материка, образуют общую дельту, изрезанную тысячами рукавов и состоящую из неисчислимого множества островов, некоторые из которых имеют весьма внушительные размеры, а некоторые столь невелики, что места на них хватает разве что для хижины рыбака и дерева, к которому он привязывает свой челн.
Неописуемой красоты пейзажи постоянно сменяются один другим. Серо-зеленые минасы, серебристо-охровые шары помандеров, черные джардины величественными рядами стоят вдоль берегов речных протоков, придавая каждому из островов свой неповторимый, резко отличающийся от других облик. Повсюду на обветшалых верандах сидят за кувшинами домашнего вина островитяне. Иногда они наигрывают незамысловатые мелодии на столь же незатейливых музыкальных инструментах: шестигранных гармониках — концертино, небольших гитарах с круглыми деками, губных гармошках, издающих веселые трели и глиссандо. Природа Шхер настолько своеобразна, что даже солнечный свет здесь по особому нежен и бледен, а переходы цветовой гаммы настолько зыбки и мимолетны, что их едва улавливает неподготовленный глаз. По утрам дали подергиваются туманом, зато закат представляет из себя пышное зрелище, хотя в нем и преобладают приглушенные светло-зеленые и бледно-лиловые тона. По водной глади между бесчисленными островами непрерывно снуют скутеры и небольшие моторки. Время от времени их обгоняют яхты аристократов или паромы, соединяющие Уэлген с деревушками в Шхерах.
