Земля приблизилась к Солнцу, температура поднялась на 30–40 градусов во всех климатических зонах. Испарение океанов покрыло мир многослойными облаками и парниковый эффект взвинтил температуру поверхности почти до убийственного предела.
Леса обратились в пустыни. Мир покрылся сетью морщин — вулканических трещин. Впрочем, рисунок континентов из космоса при этом почти не изменился, ибо таяние ледников компенсировало испарение океанов. Побережье морей искорежило извержениями и налетом цунами, однако общие контуры суши остались прежними.
Смертельным оказалось другое.
Перед изменением орбиты и катастрофическим потеплением, на двадцать роковых месяцев Землю накрыла ядерная зима. Моря замерзли, океаны покрыл щит льда.
За всемирной зимой пришел вечный жар и завершил истязание, начатое морозом.
Большинство видов животных и растений, не способных прятаться вместе с людьми в подземных бункерах вымерло, не выдержав адского холода и смертоносной жары. С их смертью к людям явился Голод. За голодом к «хомо» явилась Смерть…
Ужасы гибнущего мира, впрочем, не коснулись больших субмарин.
Ядерный двигатель, модифицированный незадолго перед началом мировой катастрофы был способен работать тысячу лет независимо от поставок топлива.
Гидропоника, технологии рециркуляции органики и системы очистки воды, разработанные в последние годы жизни человеческой науки для космических колонистов, позволяли подводникам существовать автономно от баз снабжения почти бесконечно, с единственным ограничением — выносливостью экипажа. Ни пища, ни вода, ни электроэнергия теперь не были проблемой для величественных кораблей!
Толща воды, в которой они скрывались долгие месяцы пока гибла планета, спасла их от цунами и извержений. Движение континентов, голод и радиация, нашествие и таянье льдов, не оказали на них влияние — лодки сумели выжить!
К окончанию конца света, когда океаны вернулись в границы берегов, а вулканы перестали отрыгивать лаву, на ходу оставалось множество «вечных субмарин».
Часть из них, оказавшаяся в тропиках, оказалась впоследствии уничтожена температурой — на экваторе она достигала восьмидесяти градусов Цельсия! — однако в целом, бессмертный подводный флот пережил гибель мира почти без потерь, оставшись единственным наследником уродливой цивилизации прошлого.
Единственным оружием на планете, очищенной от воинственного человечества термоядерным огнем!
* * *
Когда мы прибыли к месту, Двалин отодвинул лапой широкую ветку папоротника, и указал мне когтем на темную гладь воды. Сначала я не заметил на ней ничего, кроме легкого бриза, шевелящего синий простор. Однако затем, чуть прищурившись и заставив оптическую линзу глазного шара немного вытянуться, словно приближая изображение в бинокле, я увидел то, на что указывал мне напарник.
Подобные нам Ловцы Кораблей уничтожали субмарины всюду, где могли до них дотянуться — в узких норвежских фьордах, в глубинах Карского моря, на мрачных отмелях Балтики и даже в кипящих атлантических водах.
Но очень давно никто не ловил Тифона!
Великий из величайших, Тифон был самым большим из когда-либо созданных подводных судов и зрелище, открывшееся нам с Двалином, поражало до самых глубин души. Глыба чудовища, спящая в водах, действительно походила на тушу кита — но неимоверно огромного, выше пальм и руин, возвышавшихся вдоль берегов. Лишь черный цвет его тела, такой же черный как воды Черного океана на фоне темнеющих лысых сопок мешал заметить стального гиганта.
Двалин толкнул меня в бок. Махнул волосатой лапой и закричал.
За мгновение перед этим, словно в насмешку над нами, Тифон чуть накренился и начал стремительно погружаться в водную гладь.
Гидропоника и реактор ядерного распада давали подводной лодке все, кроме одного. Поэтому раз в несколько месяцев, подобные Тифону чудовища всплывали на поверхность, чтобы пополнить ЗАПАСЫ.
Мы с Двалином знали — пятнадцать девочек, украденных из селения «юных», станут женщинами людей. Пойманные врагами, маленькие пленницы не выживут шести месяцев до следующего всплытия — их изнасилуют и съедят. Странная вера обитателей железного монстра, осознание ВЕЧНОСТИ их страшного корабля позволяла им чувствовать себя безнаказанными и всесильными. Отчасти — пусть вырвут мой поганый язык! — это действительно так.
Тифонтеры — всегда мужчины. Женщин нет среди них, только дети, отобранные у матерей. Круглый год они питаются протоплазмой, взращенной на гидропонике и тепле ядерного движка, ведь скотоводство и земледелие не ведомо существам, рожденным в железной бочке. И потому — Тифон жаждал плоть наших женщин не только для продолжения рода.
Вечные субмарины имели два корпуса — бронированный внутренний, и внешний, заполняемый океанской водой. Сейчас, цистерны внешнего корпуса через огромные люки наполняло бурлящее море. На наших глазах, Тифон скрывался в воде, словно огромный камень, скатившийся с высоты!
Тифон не шел — он бежал. Атомный крейсер вечен и неуязвим, но страх перед местью либо истертые тени совести заставляли Корабль-убийцу погружаться на глубину, будто спасаясь от неумолимой погони.
Их трусость легко объяснялась: люди всегда были малодушны, одновременно — воинственны. Только БОЛЕЗНЬ могла стать причиной такого несоответствия. Тяга к крови и разрушению, являлась свойством безумного человека, чей разум, создавший удивительную технику и культуру, был, в то же время, слабее разума дикого зверя, не знающего войны.
Отбросив землю мощными лапами, мы с Двалином прыгнули в глубину!
Пленниц уже не спасти, но нечто, завещанное зовом жизни, давало нам силы к атаке.
Гигантская субмарина была слишком массивна и тяжела, чтобы воины «юных» могли встать у нее на пути. Мы не смели сражаться с «хомо» на суше — их импульсные разрядники убивали на расстоянии. Мы не смели соревноваться с Тифоном в море — глубина, на которой бродило морское чудовище была недосягаема для наших легких. Самая мысль, что клыки и когти способны справиться с тоннами стали и страшной древней наукой казалась глупой, смешной.
Однако же возле берега, в момент погружения субмарины, у нас был шанс на возмездие!
Работая лапами и хвостом, Двалин и я приблизились к главному мигу жизни. Cтремительно погружаясь, мы узрели тело железной рыбы, несущей хаос и боль в родные селения. Назад пути не было — на такой глубине уже невозможно подняться обратно. Боль в ушах вдруг вспыхнула взрывом и глухотой — то лопнули перепонки. И все же мы плыли вниз!
За мгновения до собственной смерти, безмолвные и ничтожные перед величием морского гиганта, мы способны лишь на одно…
